– С долькой лимона?

– Да, с лимончиком.

– Полагаю, все это у вас будет.

– Вы думаете?

– Я свое дело знаю, – убедила ее переводчица, останавливая автомобиль у входа в отель «Великобритания» и доверяя его заботам портье и носильщиков. – «Великобритания» – очень уютная гостиница под старину. Уверена, вам там понравится.

Иветта и Айша только что поставили свою черную «божью коровку» с кремовым капотом в отсек автомобильного парома, который должен был доставить их из Анконы в Пирей. Двое суток будут плыть они, удобно расположившись в каюте с видом на Средиземное море. В прошлом месяце они вскладчину играли в лото и выиграли два миллиона франков! Целое состояние! Впервые в жизни они позволили себе провести настоящие каникулы, не считаясь с расходами. И маршрут этот был выбран специально, чтобы попасть на «Диалоги кармелиток». На их решение особенно повлияло то, что на афише значилось имя Сары фон Штадт-Фюрстемберг. Они услышат певицу, тронувшую их сердца в роли Кассандры и в «Кармен». Лишь бы этот спектакль прошел благополучно! Капитан «Миконоса» подошел поближе, чтобы встретить пассажирок, путешествующих первым классом. Его белая отутюженная капитанская форма – брюки, рубашка с короткими рукавами, фуражка – выгодно оттеняла бронзовый загар и ослепительную улыбку.

– Весьма красивый мужчина, – заметила Иветта. – Будь я помоложе лет на двадцать, я бы позволила себя соблазнить и не ойкнула бы. Ты видела, как он на тебя посмотрел?

– Добро пожаловать на борт, сударыни. Могу я вам предложить немного узо, нашего национального напитка?

– С удовольствием.

– Тогда за ваше здоровье.

– За ваше!

– Не забудьте, сегодня вечером возле бассейна состоится званый ужин.

Второй трейлер разгрузился у подножия Акрополя. Декорации «Диалога кармелиток» грудой лежали позади большой стены, служившей глубиной сцены Одеона Герода Аттика. Дорожные корзины, стойки, сгибающиеся под тяжестью костюмов, были внесены в современное подземное сооружение: обширное служебное помещение, выложенное плитами, с бледно-зелеными стенами, окруженное десятком грим-уборных на одного-двух человек и несколькими санузлами. Была там раздевалка для спортсменов и комнаты для переодевания артистов. Все это предназначалось для спектакля под открытым небом. Одним словом, театр, больше похожий на кемпинг! На огромной сцене, сооруженной для летнего фестиваля, ритмично постукивали молотки плотников, сбивающих разошедшиеся местами доски. Осветители размечали свои точки. Один из них наклеивал на пол кусочки клейкой ленты разных цветов: белый пунктир для поперечной оси, которая шла от задника до авансцены, и для больших диагоналей, которые, проходя через центр, соединяли четыре угла сцены. Наносились белые крестики, обозначающие точные места певцов; красные черточки, указывающие положение бутафорской мебели. По сторонам сцены возвышались две высокие башни из металлоконструкций, увешанные многочисленными прожекторами, которые позже обеспечат боковое освещение спектакля. Было шесть вечера, еще прилично припекало солнце. Рабочие станут трудиться всю ночь: во-первых, будет не так жарко, а во-вторых, для настройки прожекторов нужна темнота. Напротив сцены располагался амфитеатр на шесть тысяч человек. Полукруглый, великолепный, гигантский, с рядами из белого камня, горизонтально обозначавшими полукружье. Сзади, на возвышенности, виднелись развалины храма, построенного в правление Перикла по проекту архитекторов Иктина и Калликрата в честь Афины Девы, со скульптурами Фидия, которые своими мраморными складками олицетворяли благородную Античность.

Жилу, которого все звали здесь «месье Макбрайен», будучи заведующим постановочной частью, безраздельно властвовал над ордами рабов. Они – в шортах, кроссовках, толстых кожаных перчатках, с обнаженными торсами, блестящими от пота, и он – в безукоризненном льняном костюме и солнцезащитных очках в черепаховой оправе. Снова начав работать, он чувствовал себя намного лучше.

– Нет, розовую пленку только на лицевые прожекторы.

Сару он не видел с тех пор, как чуть не задушил ее в «Ковент-Гарден». Оставалось совсем немного, чтобы раз и навсегда избавиться от наваждения. Как удалось ему сбежать при внезапном появлении инспекторов, прибежавших спасать певицу? Сам он этого не знал. Очевидно, помогло хорошее знание всех лабиринтов Королевского оперного театра, в котором он еще юношей осваивал свою профессию. Остальное доделали темнота, паника и, несомненно, везение.

– Поосторожнее с ударными! Куда делся ответственный за инструменты?

Решительно приходилось присматривать за всем.

Как вести себя при встрече с Сарой после всех месяцев неотрывных дум о ней? Узнает ли она его? Подозревает ли она о чем-либо?

– А камеры здесь зачем? Нет, у меня нет больше свободных розеток, подключайтесь в другом месте. Протяните кабель напрямую, если вам нужно электричество.

Она прибыла сегодня. Остановилась в «Великобритании». Кассандра, Кармен и вот теперь Бланш… Все эти роли связаны со смертью. Он осмотрелся. Будет ли более подходящее место для последнего жертвоприношения?

– Молитвенные скамеечки поставить в другой стороне, и хорошенько укрепите электрические провода. Нет, черной изолентой, широкой.

К началу сезона он вернется в Париж. Ему уже предложили ответственную должность в филиале «Гранд-опера», открытие которого состоится скоро. Благодарить надо Французскую революцию, двухсотлетняя годовщина которой ознаменуется открытием нового театра. Начать все с нуля, в новом зале, без воспоминаний, без призраков. Может быть, удастся вымести прошлое. Окончательно похоронить Жилу и стать тем, кем и должен всегда быть – Жилем Макбрайеном, свободным человеком без привязанностей.

Возвращаясь домой, Сесилия решила сделать крюк. Ей хотелось убедиться, что в артистической уборной Сары фон Штадт-Фюрстемберг есть все, что надо. Певица показалась ей несколько нервной, чем-то встревоженной. Возможно, сказались перелет, усталость, жара. Тем более стоит ее ублажать. Пребывание в Афинах должно оставить у нее приятные воспоминания. Охранник потребовал у Сесилии бейдж, а потом извинился, что не узнал ее.

Время для посещения было идеальное: нет больше любопытствующих, нет автобусов, нет туристических групп с гидами, исчезли бродячие торговцы. Оторвавшись от городской суеты, холм преобразился, расцвел, обнажил свою красоту. Благодарные цветы, кусты, деревья разлили свои ароматы. Появились запахи жасмина, оливковых деревьев, кипарисов, запахи земли и камня, запахи прошлого, бывшей цитадели культовых мест, запахи попираемых ногами корней. Повсюду громоздились кучи больших ящиков. По трафаретным ярлыкам можно было определить их содержание: алтарь, распятие, эшафот… У рабочих и техников был перерыв. Маленькими группками они пристроились кто где: некоторые за столом, другие у цоколя ветхой колонны – чтобы съесть свой ужин из общего котелка. Греки сидели в одной стороне, иностранцы – в другой. Только Жилу присел отдельно.