– Ой, Ксения Андреевна, такая фигня, извините, – Максим нисколько не смущен, – одеваются в зверюшек разных и скачут вокруг стула.

– Вокруг какого стула?

– Да откуда я знаю! Это все Серый: «Пойдем посмотрим, пойдем посмотрим», – тоненьким голоском, совсем не похожим на Сережкин, передразнивает друга Максим. – Фигня, детский утренник отдыхает.

– Да ладно, – подает голос Сергей, – у главного шкура настоящая была.

– Зато у других – детские маски. Волк из «Ну, погоди!», – отмахивается Максим, – и зайчик с ушками из картона… Очень трогательно.

– Ребята, я что-то не поняла, при чем тут зверюшки, маски, шкуры? Это что, охотники что-то организовывали?

– Наверное, или, может, «Гринпис» какой-нибудь, но не знаю, это надо у его соседа спросить, – Максим кивает в сторону Сергея, – это он Серого надоумил. Да еще мы по тридцатке заплатили за это «шоу». Ой, Ксения Андреевна, нам пора, – спохватывается Максим, – вы приходите к нам еще.

– И вы, ребята, заходите. Я же здесь недалеко работаю, – я показываю рукой на здание под зеленой крышей, – вон там, второй этаж и направо. Я рада буду вас видеть. Приходите.

Мы прощаемся. Придя на работу, я первым делом звоню мужу, чтобы сказать, что сегодня я на раскоп не иду, а прямиком направляюсь после работы домой. Слышу в ответ радостное «слава богу, а то дети тебя забудут скоро» и улыбаюсь. Остаток дня пролетает незаметно. Уходя с работы, я отключила свой мобильный телефон. Не для того, чтобы никто не звонил. Я сделала это для того, чтобы не ждать звонка.

За ужином, как обычно, мы обсуждаем домашние дела. Рассказываем новости. В основном рассказывают, конечно, дети. Проблем с учебой у них никогда не было, а вот других новостей всегда много. Нужно обсудить и матч английской футбольной премьер-лиги, который, по мнению сына, был просто уникальным, и тут мне, главное, не перепутать вратаря «Челси» с нападающим «Манчестер Юнайтед», и надо оценить шутку из школьной команды КВН, в которой играет дочь, и тут, главное, даже не смеяться, а по возможности помочь развить мысль или обострить. Мы обсуждаем, смеемся, шутим. Потом дети уходят в свою комнату, а мне нужно кое-что погладить. Домашние дела, как всегда, крадут остаток вечера. Я не слышала звонка, видимо, у детей звук на телефоне был приглушен до минимума, но я услышала, как муж довольно строго спросил: «А кто ее спрашивает?» – и только после этого передал телефон мне. На мой привычный немой вопрос «кто?» только улыбнулся. Поэтому мое «алло» прозвучало удивленно.

– Ты что творишь, а? – Сказать, что Стас в ярости, это не сказать ничего, он в бешенстве. – Тебе что, пятнадцать лет – выкрутасы крутить? Не хочешь – не надо, черт с тобой, но предупредить, что не придешь, можно было? – Он почти кричит. – Такая обстановка напряженная, а она фокусы ребячьи выкидывает!

– Стас, – пытаюсь я остановить этот нелепый поток брани, но он не слушает.

– Что «Стас», что? Я что подумать должен был? Этот ублюдок звонит днем, намеки дурацкие делает, а ты подыгрываешь ему? Совсем с ума сошла?

– Какие намеки? – пытаюсь я спросить, но чувствую, что это бесполезно, пока он не выкричится, он не услышит ничего.

– Я что тебе – мальчик? Я слов не понимаю? Ты что, совсем не соображаешь ничего? Зачем мобильник вырубила?

Неожиданно он замолкает. Я тоже молчу.

– Завтра в обед я приеду, – говорит он почти спокойным, деловым тоном.

– Стас, я… – я пытаюсь объясниться.

Но он холодно перебивает меня:

– Я уже сказал: не хочешь – не надо, я не маньяк, просто нужно обсудить кое-что. – Это прозвучало довольно обидно, но я проглотила. Заслужила потому что.

– Хорошо, позвони только, когда подъедешь.

Я отключаю телефон и смотрю на мужа:

– Стас ругался, что не предупредила его, что сегодня не буду на раскопе. Он подумал, что что-то случилось.

– А вы что, каждый день там встречаетесь? Он каждый вечер приходит?

Я вздрагиваю от его тона. Даже не от тона. От какого-то не ярко выраженного намека, от намека на подозрение.

– Не было ничего, – говорю я тихо, глядя прямо ему в глаза, – ни-че-го.

– А я и не подумал ни-че-го, – пожимает плечами муж, – просто спросил.

И добавляет уже совсем другим тоном – ласковым:

– Успокойся, я тебе верю.

Мне остается только улыбнуться. Я даже не знаю, как самой расценить свой поступок, – обман это или элементарное и, в общем-то, естественное желание скрыть собственную глупость. Потому что иначе как глупостью я этот поцелуй объяснить не могу. Ну, может быть, стрессом еще. Но все равно, поцелуй – это ведь еще не… В общем, это ведь правда – не было ничего.

Утром пошел дождь. Крупные капли забарабанили по оконному стеклу неожиданно громко. Я выскочила на балкон, спасая от воды футбольные кроссовки, которые сын выставил «проветриться». И остановилась, глядя на залитые улицы. Дождь был совсем не осенний – сильный, прямой и теплый. Такие ливни бывают летом – мощные и короткие. Я протянула ладони под дождь. Острые капли радостно застучали по рукам, отскакивая и падая мне на плечи, забрызгивая лицо и даже волосы. Ох, постоять бы под этим дождем где-нибудь в поле, вымокнуть бы до нитки, а потом, завернувшись в сухое теплое одеяло, выпить около камина кружку глинтвейна.

Я на минуту закрываю глаза: потрескивает в камине огонь, я сижу на широкой лавке в огромной клетчатой мужской рубахе, на ногах у меня теплые полосатые носки, на плечах толстый плед, в руках кружка с горячим вкусным напитком… Фантазерка! Ну почему я хотя бы не могу остаться дома? Проводив детей в школу, забраться под одеяло с книжкой, на столик рядом поставить коробочку с засахаренным миндалем и чашку с чаем… Я с сожалением открываю глаза. Реальность такова, что надо идти на работу.

К тому времени, когда я вышла из дома, дождь уже закончился, светило солнышко, и только потоки грязной воды, бегущие вдоль дороги, напоминали о прошедшем ливне. Я иду, осторожно обходя огромные лужи. На раскопе, наверное, простой – после такого дождя копать нельзя, даже если ям совсем нет. Слой еще будет просыхать какое-то время. Стоило мне об этом подумать, как я увидела Катюшу, стоящую около пешеходного перехода.

– Доброе утро, Катюша, что, амнистия вышла? – Я подхожу к девушке. – Незапланированный отдых?

– Здравствуйте, Ксения Андреевна! – улыбается Катенька. – Да, на час распустили землекопов, и я решила где-нибудь кофе выпить, а то не завтракала сегодня.

– Проспала, что ли?

– Ой, совсем не встать было, – смущенно улыбается девушка.

– Пойдем ко мне, – приглашаю я, – приличные кафе только с десяти, а что ты по забегаловкам ходить будешь…

На работе никого нет: Зинаида Геннадьевна с утра поехала в банк. Мы с Катей ставим чайник, я достаю кофе, сахар и печенье, и мы садимся за стол.