Столь высокоинтеллектуальный внутренний монолог, несомненно, свидетельствовал, что отпуск мне все-таки был совершенно необходим. Причем еще в середине лета. Или вообще полгода назад.

* * *

– Ну слушай, – сказал сэр Джуффин Халли, осторожно, кончиком пальца проверяя остроту серебристо-синего серпа. – А чему ты, собственно, удивляешься? Зачем бы я все эти годы с тобой возился, если не для того, чтобы съесть твое сердце? Теперь время пришло. Луна стоит чрезвычайно удачно, следующего такого случая еще сто восемьдесят шесть лет ждать.

– Макс со свойственным ему самодовольством думает, будто прекрасен сам по себе, – холодно сказал сэр Шурф, доставая из-за пояса точно такой же серп. – Ему кажется, что возиться с ним – такое великое счастье, что можно еще приплатить. Не забывайте, половина – моя. Это я его сюда заманил.

Я слушал их, можно сказать, с возрастающим интересом – насколько вообще может интересоваться разговорами человек, висящий под потолком и связанный по рукам и ногам такими прочными заклинаниями, что потом от них на теле надолго останутся синяки. То есть остались бы – если бы мне было суждено еще сколько-нибудь прожить. А шансов на это исчезающе мало. Или даже отрицательное число, хотя Базилио сейчас непременно сказала бы, что число моих шансов выжить не может быть отрицательным, с точки зрения математики, оно просто равно нулю.

Вспомнив о Базилио, я тут же вспомнил и Гэйшери, с которым она осталась в гостиной. И как мне удалось сбежать на Темную Сторону, когда он обвил меня, став змеей. Я вспомнил даже, как это делается – просто представляешь, как выглядит Темная Сторона, и – бац! – ты уже там; вместе со своими врагами или нет, дело десятое, их, если что, можно отдельно призвать для расправы. Ладно, как-нибудь разберемся. Сперва…

Но я не смог вспомнить, как выглядит Темная Сторона. Вообще ничего, кроме названия. «Темная» – наверное, потому, что там всегда темно? Нет, стоп, быть того не может, чтобы я забыл Темную Сторону, все что угодно, только не ее. Я же был там сегодня утром, буквально только что. Хотел подраться с Гэйшери, но в итоге мы вроде поладили, я даже привел его к себе домой и оставил в гостиной с Базилио, а сам пошел спать… Мать твою! Спать! То-то и оно.

До меня наконец-то дошло, что происходит. И почему Джуффин с Шурфом ведут себя как чокнутые придурки. Просто вот такие сладкие у меня нынче сны.

Сразу мог бы сообразить, в чем дело, но мне так давно не снилась всякая пакость, что я просто отвык. И расслабился не в меру – даже проверять в случае неприятностей, сплю или бодрствую, перестал, что в моем положении, конечно же, непростительно. Интересно, это просто следствие переутомления или Мастер Гэйшери развлекается? Причем вовсе не обязательно со зла. Например, в его время так было принято: пришел в гости – не жадничай, подари хозяину дома хотя бы один достойный кошмар. Мне рассказывали, в древности наша Темная Сторона была ужасающим местом, так что даже логично, если древние маги дня спокойно прожить не могут, никого не напугав.

Ладно, для начала неплохо бы перестать висеть под потолком. Сплю я или бодрствую, а на твердой земле чувствую себя гораздо уверенней.

Приземление прошло на ура. Я даже уселся не на голую землю, а на роскошный позолоченный трон, скорее во вкусе какого-нибудь куманского лавочника, чем в моем, но для окончания нелепого кошмара – самое то.

Джуффин, злокозненно ухмыляясь, занес надо мной серп, я отмахнулся:

– А ну брысь отсюда. Ты – просто деталь моего сна, настолько дурацкая, что хоть медаль за такое достижение вручай.

Обиженная моим пренебрежением к смертельной угрозе копия шефа Тайного Сыска поспешно утратила портретное сходство с оригиналом и растаяла, как мороженое в печи. Сэр Шурф надменно вздернул бровь, аккуратно спрятал серп под белоснежным лоохи, даровал мне прощальный взгляд, полный немого укора, и исчез, не дожидаясь дополнительного приглашения. Вот кто умеет сохранять лицо в любой ситуации, даже когда он – просто чей-то кошмарный сон.

– Попытка не засчитывается, – сказал я вслух, в надежде, что если у этого кошмара есть автор, мои слова до него как-нибудь дойдут. – Во-первых, я их совсем не боюсь. Времена, когда я втайне ждал чего-то подобного, давным-давно позади. Во-вторых, если этим двоим зачем-нибудь понадобится мое сердце, я открыт к переговорам, и они это знают. Всегда можно попробовать отрастить новое, чтобы поделиться с близкими, интересная задача, почему нет?.. А в-третьих, в любом кошмаре главное не сюжет, а атмосфера. Вот если бы они ничего особенного не делали, только смотрели странно и отвечали невпопад, а я при этом чувствовал приближение неотвратимого ужаса, могло бы получиться вполне ничего.

– Хочешь сказать, у меня ни хрена не вышло? – упавшим голосом спросила Меламори.

Ну, то есть спросило об этом невесть откуда возникшее у подножия моего трона гигантское насекомое с избыточным, на мой взгляд, количеством острых жал и алчно извивающихся хоботков, но не было до сих пор такого, чтобы я ее не узнал.

Ну я и влип. Теперь придется утешать вместо того, чтобы ругаться. Хотя, по уму, за такое выступление голову бы оторвать. Но вида бурно рыдающей помеси комара-переростка с гигантской осой я, пожалуй, не переживу.

– Извини, – сказал я. – В голову не пришло, что это твоя работа. Думал, это… ну, в общем, один знакомый. Очень опытный маг. Поэтому и развел критику – чтобы ему стало обидно. А так-то просто отличный кошмар. Особенно своевременное упоминание об удачном положении луны. И некруглое число лет придало ему достоверности, сказали бы «двести» или «триста», я, как человек, понаслышке знакомый с основами астрологии, сразу заподозрил бы что-то не то…

– Не ври, – огрызнулось гигантское насекомое, по счастливому совпадению являющееся моей девушкой. – Сама знаю, что не получилось. Не кошмар, а какая-то наивная дрянь.

– А зачем ты вообще за это взялась? Тебе что, дали такое задание? Учишься создавать кошмарные сны? Ни хрена себе обучение продвигается! Хороши арварохские буривухи. Я-то думал, они гораздо умнее людей.

– При чем тут какие-то буривухи?!

Меламори так возмутилась, что утратила контроль за внешним видом и сделалась почти похожа на себя. Но я не стал ей об этом говорить, чтобы еще больше не расстроилась. А просто спросил:

– Как это – «при чем»? Ты же вроде у них учишься. Или уже нет?

– Меня пока не выгнали за бездарность, если ты это имеешь в виду, – отчеканила она. – Я учусь у буривухов, конечно. Но при этом не тупо выполняю задания, а делаю, что хочу – в рамках поставленных условий. То есть в сновидениях, своем и чужих.

– А. То есть показать мне кошмар – твоя идея? Тогда еще ладно. По крайней мере, не надо снаряжать экспедицию в Арварох, вразумлять тамошних буривухов. Рад за них. Хоть у кого-то в этом Мире по-прежнему все в порядке с головой.

– Сам виноват, нечего было так долго от меня скрываться! – огрызнулась Меламори. – Я уже от отчаяния собственным родителям начала сниться, обоим, по очереди – просто чтобы проверить, что по-прежнему умею появляться в чужих сновидениях. Что не разучилась внезапно сразу всему.