Наконец, мужчина не выдерживает, и склонившись, целует меня в губы.

Нежно и ласково. И это наш первый поцелуй, в котором нет сексуального подтекста.

Это скорее поцелуй заботы. Мягкий и согревающий душу.

Все мысли улетучились в один момент.

Нет. Я должна быть честна с ним.

Слышу звук открывающейся двери и отрываюсь от мужчины.

Взгляд упирается в отца. Он не спускает с нас бешеных глаз.

— Да как ты смеешь прикасаться к моей дочери!? — голос отца грохочет на всю палату, заставляя меня сжаться.

Я шокировано смотрю, как разъяренный мужчина делает пару больших шагов, с легкостью сокращая расстояние между нами.

— Папа! — только и могу выдавить я испуганным голосом, когда отец уже вцепился сильными руками в пиджак начальника.

Твою мать! Что здесь происходит!? Этот мир что, сошел с ума, пока я была в отключке!?

— Папа! — взволнованно восклицаю я и в секунду поднимаюсь на ноги. Ушиб на затылке начал пульсировать острой болью, но я не обращаю на это никакого внимания.

— Щенок! — взревел отец не своим голосом, хватая начальника за грудки и силой заставляя повернуться к нему лицом.

Босс, с убийственно спокойным лицом, перехватывает отца за запястья и отводит его руки в сторону.

Я открываю рот и хлопаю глазами, наблюдая за немой сценой.

— Ты совсем с ума сошел? Что ты устраиваешь? — цедит начальник сквозь зубы, пристально глядя отцу в глаза.

Тот уже побагровел от гнева. Ноздри расширяются от злости. Мужчина жадно тянет воздух, в попытках взять себя в руки.

— Какого хрена ты себе позволяешь? — произносит папа почти по слогам.

— Ей не пятнадцать лет, чтобы спрашивать твоего разрешения. То, что, между нами, только наше дело. Не вмешивайся, ясно? — голос начальника сухой и безжизненный, но я чувствую, что внутри кипит настоящая лавина, и, кажется, еще секунду и она выльется наружу, затапливая всех в неконтролируемой ярости.

Перевожу испуганный взгляд с начальника на отца, и обратно.

Что за черт?

Они общаются, как старые знакомые, которые далеко не в лучших отношениях.

Посмотри на меня сейчас кто со стороны, я уверена, на лбу бы увидели бегущую строку «ERROR».

Но, к сожалению, на меня никто и не думает обращать внимания в этой палате.

— Она моя дочь! — негодующе выкрикивает отец.

О, вспомнил. — делаю пометочку себе в голове.

— Дочь, а не собственность, Бергман. Она сама в состоянии решать за себя, не спрашивая мнения папочки. — начальник злостно усмехнулся и поправил помятый пиджак резким движением.

Не глядя в мою сторону, вышел из палаты громко хлопнув дверью, от чего я вздрогнула и осела на кровать.

Голова закружилась.

Мать, все это время стоящая у входа, прикрыла рот рукой и виновато на меня уставилась.

— Что здесь происходит? Мне кто-нибудь объяснит? — требовательно смотрю отцу прямо в глаза.

Мужчина до сих пор пытается отдышаться. Видно, что его кулаки сжимаются от злости. От пустого гнева, он начинает мерить палату большими шагами.

— Что у тебя с ним? — наконец то выдает отец.

Я открываю рот от возмущения.

— Это я должна сейчас задавать вопросы, папа! — не в силах себя сдержать, выкрикиваю. — Вы знакомы? Какого черта вы сцепились?

— Что у тебя с ним!? — отец и не думает пояснять мне ситуацию.

— Амина, лучше ответь. — тихо произносит мать. Ее голос крайне напуганный и я еще никогда ее такой не видела.

Вдруг отец замирает на месте.

Переводит на меня прямой дотошный взгляд.

— Это он отец ребенка?

Я сглатываю ком страха в горле и отвечаю прежде, чем успеваю подумать:

— Нет.

Вижу в глазах отца немыслимое облегчение.

Шарю глазами по палате в поисках хоть какой-то поддержки. Натыкаюсь на Дамира, и, кажется, он понял, что я соврала. Хотя и его взгляд такой же не понимающий. Ну я хотя бы не одна ни черта не понимаю.

— Я забираю тебя домой. — решительно заявляет отец, и мои брови лезут вверх от удивления.

— Что? — из груди рвется нервный смех.

— Я достаточно терпел твою свободу выбора, о которой ты твердила всю жизнь! — он категорично уставился на меня. — И что в итоге!? Ребенок неизвестно от кого! Целуешься с этим мерзавцем! Что дальше!?

Отлично. Мало мне сотрясения, теперь еще и сошедший с ума родитель.

Поворачиваюсь к маме и смеюсь. Уж она то должна встать на мою сторону. Какой бы она не была, но с таким нелепым поведением отца она не согласится.

Но мать лишь виновато опускает глаза в пол и молчит.

— Да вы что, все с ума посходили!? — не выдерживаю. Из глаз посыпались тяжелые градины слез. — И не подумаю ехать домой! У меня своя жизнь! И да, папа, мне не пятнадцать лет! — голос звенит от обиды.

— Знаешь, дорогая, если уж ты такая взрослая, и способна думать своей головой, тогда подумай, где ты будешь жить и на чем ездить! Потому что квартиру и машину, что я тебе купил, я забираю!

Я открываю рот и не могу выдавить и слова. Слова застревают в горле. Эта ситуация настолько нелепая, что я не могу поверить в реальность происходящего.

— Карим… — тихо произносит мать, но ей хватает одного острого взгляда отца, чтобы снова замолчать.

Мужчина бросает на меня осуждающий взгляд, и, не прощаясь, выходит из палаты, подталкивая мать.

У двери остаётся лишь Дамир. Брат молча смотрит на меня, а я растерянно блуждаю глазами по палате.

Неужели он всерьез? Что это за бред? Выгнать меня из моей же квартиры? Ставить мне ультиматумы? Он знает, что больше ничем не сможет надавить… Этот бред никак не укладывается у меня в голове.

Когда родители предложили мне помочь с покупкой жилья, несколько лет назад, я и подумать не могла, что это для них станет средством манипуляции.

— Хочешь, поживешь у меня? — тихо спрашивает Дамир, но я тут же мотаю головой.

— Ты считаешь, что он правда на такое способен? — удивление в моем голосе дает понять, что я отказываюсь принимать эту информацию.

— Судя по всему, он говорил серьезно. — печально произносит брат.

— Дамир, что происходит?

— Я не знаю. — жмет плечами брат. — Я никогда не лез в дела отца, но, кажется, он совсем не рад твоему знакомству с этим типом.