– Ты мне не рада? – расстроилась Мила.

Я ничуть не поверила в ее огорчение – слишком хорошо ее знала, однако промямлила в ответ:

– Ну почему же… Просто удивилась. Мы с тобой не общались с той поры, когда перестали проводить вместе летние каникулы у бабушки с дедушкой.

– Как, а на Фейсбуке? Я тебе столько «лайков» поставила!

И правда, что бы я ни написала (в основном делилась впечатлениями о книгах и фильмах), – Мила мгновенно нажимала на кнопку «нравится». Но называть это общением?

Однако в непродуктивный спор с кузиной мне вступать не хотелось.

– Ладно. А почему ты вдруг решила мне позвонить?

– Хочу, чтобы ты мне помогла. Ты ведь моя любимая сестра, мне больше некого попросить о помощи!

Оказывается, я «любимая сестра». Вот новость!

– Что-то случилось?

– Меня папан запер на даче.

Мила звала мать «маман», а отца «папан».

– За что?

– Да у него кризис среднего возраста. Решил вдруг меня перевоспитывать, – усмехнулась она.

– Это он поздновато решил, – хмыкнула я.

Мила расхохоталась.

– Вот за что я тебя люблю, сестренка, это за чувство юмора! Помнишь, как мы с тобой…

Минуты две Мила предавалась воспоминаниям о наших детских похождениях, и я оттаяла.

В итоге оказалось, что Милка хочет сбежать из плена и уже план придумала. От меня требовалось только приехать за ней в деревню, где дядя Владя, ее отец, отгрохал когда-то домину и где сейчас запер дочурку. Да уж, время воспитывать он точно упустил: в детстве во всем потакал, а теперь, когда Мила выросла и превратилась в соблазнительную красавицу (своими фотографиями она чуть не каждый день Фейсбук украшала, так что я в курсе), – он вдруг сделался тираном. С другой стороны, и шалостям Милка предавалась уже отнюдь не детским – Фейсбук об этом исправно свидетельствовал фотками с нетрезвых вечеринок и дискотек…

К примеру, на одном снимке она высунула язык, а на нем лежала таблетка. Подпись была: «Пришлось принять аспирин!!!» Я написала Милке в личку: «Осторожнее с лекарствами, аспирин в сочетании с алкоголем опасен». Кузина ответила: «Из всех моих френдов ты одна не догоняешь, Настена!» Я снова посмотрела на фотографию. В чем же тут шутка? Потом почитала комментарии… Кто-то писал: «Я в экстази». Сначала я подумала, что автор малограмотный (они там все не блещут), и вдруг до меня дошло: экстази, наркотик! Вот что за «аспирин» держит Милка на языке… Дядя Владя, видимо, прознал и спохватился.

В какой-то степени я ей завидовала. Ее легкости, ее красоте, ее обволакивающему обаянию. Сама я отнюдь не дурнушка, но рядом с Милкой меркнут даже красавицы. С другой стороны, на ее месте я бы оказаться не хотела. Она хоть и старше меня на два года, но нигде не учится, ничего не читает, ни в чем не разбирается. Ее целиком поглощает восхищение, которое щедро несут к ее ногам мужчины. Или это она его поглощает? Как топливо, на котором работает ее жизненный мотор? Наверное… А мне было бы скучно так жить, лишь ублажая свое женское тщеславие. Мир – это великолепная симфония, нелепо вместо нее выбирать «чижик-пыжик».

Побег должен был состояться через несколько дней, но Мила пока точно не знала, когда именно. Сказала, что уточнит через пару дней. Каким образом она собирается сбежать из охраняемого дома, я не спросила: какая мне разница, собственно? Меня попросили поработать в качестве такси, я согласилась – вот и все.

Перезвонила она в среду вечером.

– Завтра, Насть. Завтра вечером, в одиннадцать. У тебя навигатор есть в машине, надеюсь?

– Конечно, – ответила я.

Я вожу машину уже целый год, так что вполне грамотный и опытный водитель. И навигатором умею пользоваться. Даже родители перестали за меня бояться.

– Тогда пиши адрес. Записала? До дома не доезжай, встань на въезде в деревню, чтобы не светиться. Мне придется выключить на время телефон, так что если меня не будет, то просто жди. Я приду. Да, к слову, я переночую у тебя на даче. Ты не против, надеюсь.

Вопросительной интонации в последнем предложении не наблюдалось, просительной тем более. Мила просто констатировала факт: ты за мной заедешь, я у тебя переночую. А ты, если наберешься нахальства, давай, возрази!

Хорошо, что теперь я ясно вижу все ее уловки. Больше я не впаду в детскую любовь-обожание к сестричке.

В четверг в одиннадцать вечера я была на условленном месте. Милу прождала полчаса, слушая музыку и любуясь отблесками заката. Этот светлый край неба будет сиять до самого утра – конец мая, до летнего солнцестояния осталось меньше месяца…

Кажется, я замечталась. Когда Мила плюхнулась на пассажирское сиденье, я вздрогнула.

– Ну, привет, Настюня, – она чмокнула меня в щеку. – Ишь, какая ты стала взрослая! Красавица прямо.

– Привет, – ответила я и завела машину. – Едем на нашу дачу?

– Слушай, – вдруг озабоченно проговорила она, – а родителей твоих там нет?

– Нет. Приедут в субботу.

– Ты им ничего обо мне не говори. Ни слова.

– Хорошо.

– Это очень серьезно, Насть…

Я посмотрела на кузину. Кажется, она не шутила.

– Я тебя никогда не выдавала, если помнишь.

– Папан ведь будет меня искать… И вам позвонит, и всем знакомым.

– Ты хочешь, чтобы я повторила? Хорошо, повторяю: могила.

– Тогда едем! – Мила сразу повеселела.

Мы поужинали, вспоминая детство, – вопросов о ее бегстве я не задавала, и Милу это, похоже, очень устраивало. Я смотрела, как она округляет губы, когда говорит; как укладывает их в сердечко – такое мясистое розовое сердечко, – когда улыбается; и все пыталась понять, в чем ее секретное оружие. Я слушала ее легкую болтовню, с налетом юмора в собственный адрес – типа самоирония. Удивительное дело, Мила казалась доброй, неглупой и забавной – тогда как я точно знала, что она не добра и не умна. Разве что забавна… Как у нее это получается?! Что же за секрет такой, что за тайное знание, благодаря которому она восхищает людей? И ладно б только мужчин – с ними проще, у них тестостерон, – но ведь даже я, знающая кузину с малых лет, снова нахожусь под ее обаянием!

Я понимала, что секрет этот не разгадать. Что тут природа постаралась. Что искусство обольщения на самом деле не искусство (в смысле, не отточенное умение), а талант на генном уровне. И что мне надо прекратить забивать себе голову подобной ерундой…

Рано утром я отвезла Милу, по ее просьбе, в Москву и высадила у одного кафе. Зачем ей это кафе, я не знала и знать не желала. Уехала я с легким сердцем: подальше от колдовских чар моей сестрицы! Время детских шалостей – то время, когда я находилась под абсолютным влиянием моей кузины и безропотно разделяла все ее затеи, – прошло. Теперь у Милы шалости отнюдь не детские, и я не хотела не только их разделять, но даже быть в курсе…