На рубеже 1940—1941 годов эти новые меры принесли первые результаты, когда была схвачена группа, пытавшаяся добраться до Англии с очень подробными сообщениями о германских оккупационных силах и укреплениях на берегу Ла-Манша; вскоре после этого в немецкие руки попал траулер возле Бреста, на борту которого находились два британских агента с радиопередатчиком. Их подобрали в море в одной из точек встречи, где бретонские рыбаки встречались с товарищами, которым удавалось удрать в Англию и передать донесения и агентов. Траулеры, занятые ловлей сардины и тунца, имели радиус действия сто морских миль и могли оставаться в море в течение нескольких дней. Самым простым решением, конечно, было бы запретить всю ловлю рыбы или ограничить ее зоной прямой видимости вблизи побережья; но такие радикальные действия могли привести к потере ценной пищи.

Германские офицеры, дислоцированные в оккупированной Франции, были согласны в том, что разведка голлистов ведется в достойной и джентльменской манере; но все изменилось, когда на сцене появился воинствующий коммунизм.

Идея использования услужливости французских коммунистов перед Москвой как средства подрыва сопротивления французской армии и для саботажа военных поставок была предложена штабу абвера одним офицером учебного и тренировочного батальона специального назначения номер 800 – прототипа полка «Бранденбург» – очень давно. Однако она встретила колебания и сдержанность; Канарис сам был против этой идеи, ибо был слишком ярым антикоммунистом, чтобы это ему понравилось.

Тем не менее идея была уж очень хороша, чтобы ее отвергнуть с порога. В зимние месяцы 1939/40 года, которые войска на Западном фронте провели в бездействии, Информационный отдел министерства иностранных дел составил ряд листовок и брошюр, предназначенных для подрыва морали французской армии и базировавшихся в основном на двух лозунгах: «УМЕРЕТЬ ЗА ДАНЦИГ?» и «АНГЛИЧАНЕ ВОЮЮТ ДО ПОСЛЕДНЕГО ФРАНЦУЗА». Эти лозунги громко трубились через громкоговорители с берегов Рейна и Западной стены, и были распространены сотни тысяч брошюр с таким же текстом, некоторые самолетами, а некоторые были адресованы через почту отдельным людям по всей Франции. Особенно обильно разбрасывалась листовка «УМЕРЕТЬ ЗА ДАНЦИГ?». Для того чтобы они не бросались в глаза, но оставались неотличимыми от нормальной почты, эти листовки вкладывались в конверты любого мыслимого размера и цвета, а адреса наносились сотнями различных рук. Задача продвижения этой огромной массы бумаги в заданную страну была доверена абверу и другим государственным департаментам. Некоторые письма отправлялись в Швейцарии и в тогда еще нейтральной Бельгии, но большая часть уже с французскими марками провозилась контрабандой бельгийской организацией абвера во Францию, а там отправлялась по почте как обычно.

Абвер уже пользовался своими связями с членами и функционерами Бельгийской коммунистической партии для распространения во Франции пораженческих и антибританских листовок, и в то же время коммунистические агенты получали указания и технические инструкции в отношении актов саботажа во французской военной промышленности. Успешно использовалась идея «общей борьбы Германии и Советского Союза против капиталистических и империалистических западных держав» и дезертирство Тореза 6 октября 1939 года. Однако наиболее потрясающий пропагандистский эффект был создан декларацией Молотова 31 октября 1939 года, в которой он заявил: «Преступно принимать какое-либо участие в этой войне, которая является войной за уничтожение национал-социализма, замаскированной под борьбу от имени демократии».

Эта декларация была немедленно распространена в форме листовки с самолетов над всей Францией.

Для Канариса, как уже было сказано, вся идея сотрудничества с Советами была отвратительна, и он действительно терпел ее с величайшей неохотой; и, так как многие другие офицеры старой имперской эпохи отвергали ее в своих сердцах и поддерживали ее только с крайним колебанием и сдержанностью, связь с коммунистами поддерживалась главным образом двумя подчиненными чиновниками в военной разведке, и большей частью по их личной инициативе и на их ответственности.

Однако во время Французской кампании в мае 1940 года допросы пленных и другие источники подтверждали, что эти подрывные брошюры фактически нашли свой путь к войскам; многие из пленных все еще хранили эти листовки и предъявляли их в поддержку своих требований предпочтительного обращения. На базе этого доказательства был сформирован специальный штаб Н с задачей поддержания контакта с французскими коммунистами, но с новым набором лозунгов. Они сейчас были направлены против де Голля, который изображался как наемное орудие западного империализма, и против «реакционного» британского союзника, который так позорно бросил французов в беде. С помощью коммунистов был установлен контакт через Марсель с арабским националистским движением Destour (Destour – политическая партия в Тунисе, основанная в 1920 году и ставившая своей целью освобождение Туниса от французского колониального владычества. – Примеч. пер.) с задачей разжигания антибританских настроений во французской североафриканской колониальной армии. Последняя, однако, оказалась нечувствительной к подрывным влияниям, ибо ее совершенно не потрясла катастрофа в метрополии Франции, и только во флоте с его традиционно антибританскими симпатиями был достигнут какой-то успех.

С другой стороны, в оккупированной Франции коммунисты с огромным рвением работали над распространением подрывных брошюр, запущенных германской секретной службой, – во многих случаях, правда, совершенно не ведая об источнике, откуда появлялись эти листовки. Даже французская пресса принимала их всерьез. В июле 1940 года коммунистическая газета «Юманите» писала: «Генерал де Голль и другие марионетки британских финансовых кругов очень бы хотели видеть Францию, сражающуюся за Сити, но для этих джентльменов французский ответ таков: mot de Cambonne…» (вероятно, опечатка. Имеется в виду mot de Cambronne – дословно «слово Камбронна» (фр.) – знаменитый ответ Пьера Камбронна, командовавшего Старой гвардией Наполеона под Ватерлоо: «Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдается». – Примеч. пер.)

В марте 1941 года другая газета En Avant писала: «Голлисты как представители банкиров Сити обвенчались с британским империализмом».

И 20 июня 1941 года за 48 часов до нападения Гитлера на Советский Союз «Юманите» заявила: «Де Голль и Катру поощряют убийство французов на благо британцев». Два дня спустя деятельность специального штаба Н внезапно прекратилась. С нападением на Россию 22 июня 1941 года французским коммунистам Кремль отдал новый приказ, и они подчинялись ему с тем же безусловным послушанием, как и прежде.

С этого времени германская оккупационная армия очутилась лицом к лицу с тесным и объединенным фронтом. Союз голлистов и коммунистов сформировал облик французского движения Сопротивления, и это был союз, которому было суждено сохранять его значение в течение длительного времени после официального прекращения военных действий.

С германской стороны борьба с деятельностью враждебных разведок поначалу находилась в руках вермахта. Но чем дольше длилась война, тем сильнее разгоралась борьба с движением Сопротивления, а вместе с этим до некоторой степени и борьба с вражескими разведслужбами была передана СД Гиммлера. СД имела свой устав и свои особенные методы, и, к сожалению, Верховный штаб по приказу Гитлера становился все более безжалостным в своих репрессивных мерах, особенно в позиции в отношении расстрела заложников. Абвер придерживался мнения, что расстрел заложников не только противоречит международным законам, но и, вовсе не достигая своей цели и вызывая ужас в сердцах людей, производит совершенно противоположный эффект. В то время как борьба с голлистами велась с обеих сторон в достойной и почетной манере, внедрение коммунистических террористов придало ей на французской стороне абсолютно другой характер. Живые и активные силы коммунизма скоро оттеснили умеренных голлистов от руководства, и с нарастающей частотой начались атаки на военнослужащих германских вооруженных сил, склады и другие военные объекты.