—Я тебе не гребаное ФБР,— презрительно бросает Кэллам.

Я отлично слышу через наушники их беседу — Колю чуть громче, чем Гриффина.

Колин подчиненный обшаривает сумки и демонстрирует боссу стандартный золотой слиток[25].

—Это не наличка,— отмечает Коля, подняв бровь.

—Вы дали нам всего двадцать четыре часа,— говорит Кэллам.— Это все, что было у меня на руках. К тому же миллион купюрами весит семнадцать фунтов[26]. Думаешь, мы унесем двести тридцать восемь фунтов[27]?

—Вы не маленькие парни, могли бы и сдюжить,— фыркает Коля.

—Здесь вся необходимая сумма,— нетерпеливо рявкает Кэллам.— Где моя сестра?

—Прямо за тобой,— отвечает Коля в своей тягучей манере.

Кэллам оборачивается, замечая в гробнице стройную фигурку балерины. На голове девушки по-прежнему надет мешок.

—В твоих интересах, чтобы на ней не было ни царапинки,— угрожающе произносит он.

—Какой я ее взял, такой и возвращаю,— обещает Коля.

—Какой ты взял?— шипит Кэллам.— Хочешь сказать, какой ее взял Миколай? Кстати, где он? Не думал, Кристофф, что ты польская шестерка.

Коля пожимает плечами и делает последнюю долгую затяжку. Он бросает окурок в озеро, отчего по спокойной глади воды пробегает рябь.

—Вот в чем ваша проблема, ирландцы. У вас полно врагов, но вы не гнушаетесь наживать новых. Вам стоит поучиться дружелюбию.

—Ты не заводишь дружбу с термитами, когда те вгрызаются в твой фундамент,— холодно отвечает Гриффин.

В моем наушнике потрескивает, когда Анджей бормочет: «Галло на подходе».

—Пора уходить,— говорю я Коле.

Кристофф хмурится. Он уже настроился на драку с Гриффином, к тому же русскому не нравится получать от меня приказы.

Но ему нужны деньги. Он кивает своим людям, и те подхватывают спортивные сумки.

—Мы скоро увидимся,— обещает Коля Кэлламу.

—Ты чертовски прав,— рычит тот в ответ.

Русские забирают выкуп и быстро направляются в сторону главных ворот.

Кэллам кивает Джеку Дюпону, беззвучно веля тому следовать за ними. Сам же он разворачивается и бежит в противоположную сторону, к гробнице.

Я тихо обращаюсь к Марцелю: «Джек Дюпон идет в твою сторону. Пусть русские пройдут. Затем перережь ему глотку». Я наблюдаю, как Кэллам в спешке пробирается сквозь высокую траву вдоль кромки воды, направляясь к гробнице.

Я слушаю, как он кричит: «Несса! Я здесь! Ты в порядке?»

Я слышу, как сипит его голос, и вижу, как с облегчением расправляются его плечи, когда девушка слепо оборачивается на зов. Ее руки все еще связаны за спиной.

Данте и Неро успевают как раз к счастливому воссоединению семьи. У Данте на плече висит винтовка. Неро идет сзади, прикрывая его спину. Братья пробираются сквозь деревья с противоположной стороны гробницы.

Мы все наблюдаем за тем, как Кэллам снимает черный тканевый мешок с головы пленницы.

Открывая испуганное лицо Серены Бреглио.

Ее свежеокрашенные волосы рассыпались по плечам. Здесь русские налажали — получившийся коричневый цвет слишком грубый и грязный, но девушка была слишком далеко, чтобы Кэллам это заметил.

Русские схватили ее сегодня утром прямо у квартиры на Магнолия-авеню. Я отдал им одежду Нессы, которая подошла Серене идеально. Все балерины одинаково худые.

Ее лицо все в подтеках туши от слез. Бреглио пытается сказать что-то Кэлламу сквозь кляп.

Его лицо — застывшая гримаса ярости и разочарования. Если бы Гриффин был звездой, он бы вспыхнул как сверхновая.

Кэллам бросает девушку в гробнице, не удосужившись даже ее развязать. За него это делает Данте Галло.

Гриффин бросается в сторону ворот, пытаясь догнать русских.

Я поднимаю винтовку, наблюдая за братьями Галло через прицел.

Данте прямо у меня на мушке. Он склонился над Сереной, вытаскивая кляп у нее изо рта. Спиной ко мне. Я мог бы всадить пулю в основание его шеи, разорвав спинной мозг. Это он застрелил Тимона. Я мог бы покончить с ним прямо сейчас.

Но у меня другие планы на Данте.

Я опускаю винтовку ниже и огибаю озеро, следя в прицел за Кэлламом Гриффином.

Я слышу его рык, когда тот обнаруживает тело своего водителя. Я слышал, что они вместе учились. Марцель перерезал ему горло и оставил истекать кровью, прислонив к крестообразному надгробию.

Похоже, отныне Кэллам будет возить себя сам.

—Босс, ты скоро?— спрашивает Анджей мне в ухо.

—Да,— отвечаю я.— Уже иду.

Несса

Сегодня все мужчины испарились из дома.

Я не знаю, куда они подевались. Но я уже настолько привыкла к обычным скрипам и стонам старого особняка, что вполне различаю, когда эти звуки — единственное, что остается, в то время как все шаги, хлопанье дверей, разговоры на польском и мужские смешки исчезают.

Клара еще здесь. Я слышу, как она пылесосит, а позже — как поет, вытирая пыль на первом этаже. Поэтому я точно знаю, что Чудовища нет — при нем она бы не стала распевать.

Мою дверь больше не закрывают на ключ. Я тихонько спускаюсь на первый этаж, чтобы проверить остальные двери. Они заперты на засов, включая ту, что ведет из оранжереи в сад. Я не смогу выйти без ключа.

Этого я и ожидала. Но теперь мне любопытно, где находятся ключи. Должно быть, у каждого есть свой экземпляр. Включая Клару.

Я могла бы подобраться к ней, пока горничная пылесосит. Ударить вазой по голове.

Представляю себя, словно героиню фильма. Прекрасно зная, что я на это не способна.

Я не хочу вредить Кларе. Девушка добра ко мне настолько, насколько это возможно. Она немного научила меня польскому. И защищает от Йонаса. Я слышала, как однажды ночью Клара ругалась с ним после того, как я ушла спать. Судя по невнятным ответам, мужчина был пьян. Не знаю точно, что он пытался сделать, но девушка говорила резко и настойчиво и явно пыталась не пустить этого гамадрила в мою комнату. Она сказала: «Powiem Mikołajowi!», что, я уверена, означает: «Я расскажу Миколаю».

Если я сбегу, оставшись на попечении горничной, ее могут наказать. Знаю, как они любят отрезать пальцы направо и налево, и не могу допустить, чтобы подобное случилось с Кларой.