Заглушив двигатель, Джул распахнула дверцу, вылезла из машины. Ее сразу окутал теплый, душистый воздух. На усыпанном звездами небе сияла яркая, полная луна — спутница романтиков и влюбленных. Она грустно усмехнулась — романтические мечты обычно разбиваются в прах. Сей горькой чаши не миновать и ей, коли то предназначено судьбой…

Не торопясь Джул направилась к дому, перед которым зловещим препятствием стоял Ардан. Рукава его сорочки были закатаны, узел галстука расслаблен. Он напоминал человека, готового к бою, в глазах светилась стальная решимость.

Джул понимала его состояние. За последний год Клиффа не раз ставили в дурацкое положение на виду у всего города. Сначала Мериел, а сегодня в ресторане — она сама. Не удивительно, если терпению его пришел конец. Не исключено, что он немедленно выгонит ее из дома, не посчитавшись с тем, что у нее на руках Бетти.

Она заставила себя заговорить первой:

— Клифф, я хочу объясниться… по поводу сцены в ресторане. — Тот стоял как каменное изваяние. — Послушай, мне очень жаль… — Джул водила носком туфли по земле, шурша мелкими камешками гравия. — Я не должна… не имела права так вести себя…

— Ты имела на это полное право, — спокойно возразил Клифф.

От неожиданности Джул резко вскинула голову и увидела, как тот ухмыляется.

— Что смешного?

Теперь Клифф улыбался во весь рот, чем окончательно сбил Джул с толку.

— Издеваешься, да? Я расшаркиваюсь тут перед тобой, можно сказать унижаюсь, а ты… ты… Где твое благородство, которым ты привык кичиться?

— Уймись, Джул, — безмятежно произнес он. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком много болтаешь?

Не дав опомниться, Клифф властно ее обнял и закрыл ей рот поцелуем. Она пыталась сопротивляться, сжимала губы, выворачивалась, но постепенно слабела, теряла над собой контроль. Решало тело, а не рассудок: жар желания оказался сильнее обид, злости и всего остального.

Когда Клифф наконец чуть отстранился, переводя дыхание, сердце Джул глухо стучало, голова кружилась, враз вспухшие губы плохо слушались.

— Клифф! — умоляюще выдавила она.

Он опять не дал ей договорить. Как диктатор, силой утверждающий свои права, Клифф исступленно обрушивал на нее поцелуй за поцелуем, вызывавшие дрожь в коленях и томительное ощущение внизу живота.

Нежно держа Джул в объятиях, Клифф откинулся назад, заглянул ей в глаза.

— Я знаю, чем обидел и рассердил тебя… Искренне прошу, прости… В своих отношениях мы уже давно перешагнули границы дружбы. И я должен был прямо сказать об этом Мериел.

— Почему же не сказал?!

— Ее появление в ресторане было таким неожиданным… она застала меня врасплох. — Джул вспыхнула, попыталась оттолкнуть Клиффа, однако ей не удалось выскользнуть. — Послушай, ты зря опять кипятишься. Наша встреча подтвердила то, что я так упорно не хотел признавать — мои чувства к Мериел уже прошли… если они вообще когда-то были… настоящими… Поверь, ее уже нет в моем сердце… Его заняла ты. После твоего переезда в мой дом все во мне изменилось…

Потрясенная Джул пролепетала:

— Клифф, я не знаю…

— Зато я знаю. Ты нужна мне! И Бетти тоже! Я не хочу терять вас.

Глаза его светились нежностью и были чуть влажными.

— Ты понимаешь, что сейчас сказал?

— Я могу повторить все снова… В моей жизни присутствует только одна женщина, это ты…

На несколько мгновений Джул замерла, чем встревожила Клиффа, он умоляюще произнес:

— Почему ты молчишь? Скажи хоть слово…

Вместо ответа Джул кинулась к нему, обняла за шею, приникла к губам с таким пылом, что не осталось никаких сомнений — он любим горячо, страстно и безоглядно. Об этом говорили глаза, губы… Ее льнувшее к нему тело дрожало и пылало от сладостного возбуждения, готового захлестнуть их обоих.

— Как ты думаешь, Фанни и Бетти уже спят? — сдавленным от нетерпения голосом спросил Клифф.

— Сейчас половина одиннадцатого, конечно.

— Что ты скажешь, если мы перенесем «нашу беседу» в спальню?

— Я уж боялась, ты никогда не попросишь об этом, — смущаясь собственной смелости, прошептала она.

— Дурочка, я бы умер, если бы мы промедлили еще хоть минуту.

— Значит, утром на садовой дорожке обнаружили бы сразу два трупа — твой и мой. Рядом.

Как сумасшедшие они рванулись в обнимку к дому. Нетерпение их было столь велико, что они уже в холле опять припали друг к другу. Губы к губам, грудь к груди…

Вдруг Джул уловила чье-то сдержанное покашливание и замерла в руках Клиффа, она почувствовала — он тоже насторожился. Как два подростка, застигнутые врасплох, они испуганно оглянулись…

И столкнулись лицом к лицу с матерью Джул.

— Мама? — промолвила она, остолбенев от неожиданности. — Господи, что ты здесь делаешь?

— Я приехала, чтобы уберечь свою единственную дочь от самой большой ошибки в жизни. — Миссис Фостер, на редкость моложавая и хорошо ухоженная блондинка, метнула на Ардана скептический взгляд. Тот невольно поежился. — И насколько могу судить, приехала как раз вовремя.

Нежная, любящая женщина, которую он только что держал в своих объятиях, внезапно показалась ему далекой и холодной, как восход зимнего солнца. А в нем самом все еще бурлила кровь и бешено колотилось сердце.

Что за нелепости преследуют их сегодня целый день, едва сдерживаясь, подумал он: сначала им на голову свалилась Мериел, а теперь еще и эта… И как ему вести себя, дабы не наломать дров?.. Но что бы ни происходило, нельзя позволить никому и ничему разрушить те отношения, к которым они с Джул пришли. Он будет защищать их.

Тягостную паузу нарушила миссис Фостер. Начала она решительно, однако к дочери не подошла, держалась на расстоянии, отчего Ардан пришел к заключению: Джул не преувеличивала, когда рассказывала ему о своих родителях. Между матерью и дочерью явно не было теплых чувств.

— Джул, дорогая, ты живешь с каким-то мужчиной, воспитываешь чужого ребенка. — Линда Фостер развела руками. — Ты наняла эту неотесанную грубиянку Фанни… О чем ты думаешь? Надо же соблюдать приличия!

— Мама, — не выдержала Джул, — кому-кому, только не тебе осуждать мою личную жизнь.

Линда взметнула вверх выщипанные брови.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Лишь одно — женщина, сменившая пять мужей, вряд ли имеет право учить других, — довольно резко сказала Джул. — Кстати, если уж мы заговорили о мужьях, где Шарль?

— В Париже. И пусть остается там хоть целую вечность, — фыркнула Линда. — Когда я получила от тебя письмо, в котором ты сообщала о ребенке, он имел наглость назвать меня бабушкой.