«Думаешь, мы не знаем, кто твой сообщник? Думаешь, не догадываемся, где вы спрятали награбленное? – говорили один, вкрадчиво заглядывая в глаза. – Мы знаем. Но ты мент. Поэтому ты наш брат. Пусть сбившийся с пути, но брат. А мы своих никогда не бросаем. Даже таких, как ты. И тебе, как брату, хотим дать возможность облегчить свою участь. Хотим, чтобы ты все нам рассказал. Все, что мы и так знаем».

Юлий молчал.

«Твой сообщник уже у нас. Он уже дает показания, – говорил другой, махая перед носом Юлия какими-то мятыми бумажками. – Но ты еще можешь успеть опередить его. Мы сделаем так, что твои показания будут первыми. Скажи, где деньги?»

Юлий молчал.

Часто допросы начинались поздно, после десяти вечера, из-за чего Юлий не высыпался, потому что днем спать не позволяли. Его адвокат писал жалобы, но все они оставались без ответа.

Скрипение ключа в замочной скважине помешало ему в который раз задремать.

– Тараскин, Коваленко, на выход, – скомандовали у дверей.

Коваленко повели на встречу с защитником. Тараскина – в комнату для свиданий, где его ждал Сыч. Майор уже не глядел на Юлия таким волком, как во время их последней встречи. Даже улыбнулся. Улыбка, правда, вышла грустной.

– Добрый день, начальник, – на тюремный манер поздоровался Юлий. – Хорошо выглядите.

Это было неправдой. С момента их последней встречи Сыч заметно осунулся, похудел и выглядел намного старше своего возраста.

– Ты тоже держишься молодцом. Или, по крайней мере, стараешься делать вид, – в тон ему ответил Сыч. – У меня хорошая новость. Завертайло отозвал заявление о нанесении ему телесных повреждений. Не сам, конечно. Пришлось немного поработать. И с ним, и с Голобобовым. Припугнул моим рапортом, о том, что Завертайло сам превысил служебные полномочия. Сказал, что раздую эту историю, так что не обрадуется никто. Тебе об этом еще не говорили?

– Нет. Им не до этого. Всё деньги Пасечника ищут. Интересно, стали б они проявлять такое рвение, если бы не это бабло? Если бы Лапова с Пасечником просто убили, а все остальное осталось бы нетронутым? Стали бы? Или сразу передали бы дело в суд и умыли б руки? Сколько ни думаю, у меня выходит второе.

Сыч не ответил, но по его молчанию становилось ясно: в этом вопросе он был на стороне Юлия.

– Что я могу для тебя сделать, Тарас?

– Да вы уже все сделали. За адвоката спасибо.

– Ты не смотри, что он молодой. Парень толковый.

– Возможно. Как говорится, на безрыбье и жаба скумбрия.

– Может, еще что-то?

– Я тут просил одну барышню принести мне напильник, решетку перепилить. До сих пор несет, коза. Зашли бы, поторопили. Адрес ее в моем деле имеется.

– Я серьезно.

– Серьезно, говорите? – Юлий немного подумал. – Две недели назад, почти сразу после ареста, я предложил проверить меня на детекторе лжи, но мне сказали, что ассигнования для этого не предусмотрены. Кризис. Тогда я предложил оплатить полиграф из своего кармана. Следователь сказал, чтобы я подождал. Что он, мол, доложит начальству, а оно примет решение. Вот, жду… Как видите, ни полиграфа, ни напильника.

– Хорошо. Я постараюсь узнать, что там с полиграфом. Хотя ты же знаешь, что законодательной базы по его применению у нас нет. Но само стремление, что ты добровольно хочешь провериться, лично для меня звучит очень оптимистично. Я тебе пожрать принес.

Сыч пододвинул к Юлию большой пакет и, словно боясь, что Тарас не возьмет, спешно добавил:

– Ты, конечно, гордый, но прошу, не отказывайся. Тут еще ребята, Качибадзе, Пустовит, свое добавляли. Чай, сигареты. Бери.

Пакет Юлий взял сразу.

– Какая уж тут гордость. Гордость я на днях в парашу уронил. И воду за ней смыл.

– А ты что, так и ходишь постоянно в джинсах и кроссовках? Неудобно ведь.

– В чем взяли, в том и хожу. Банных халатов тут не выдают.

– Я подберу тебе костюм спортивный. И тапки какие-то, что ли. Ты какой размер носишь?

– Не стоит беспокоиться. Как сказал один мой сокамерник, все равно скоро тюремную робу выдадут.

Майор пытливо посмотрел на Юлия.

– Больше ничего мне сказать не хочешь?

– О чем? Что я не убивал Лапова? Так все равно не поверите. Чего зря воздух сотрясать?

– Если бы я тебе совсем не верил, меня бы здесь не было. Скажем так, я сомневаюсь. Не знаю я.

– Ну, вот раз не знаете, стало быть, и говорить об этом не будем. Ребятам привет передавайте.

Вечером во время прогулки на свежем воздухе с Юлием вдруг неожиданное заговорил Коваленко.

– Асбест, – негромко произнес он.

– Простите, что?

– Вы кроссворд разгадывали. Горный лен, помните? Так это асбест. Минерал такой. Его еще часто называют горным льном.

– Век живи, век учись, – неопределенно произнес Юлий, думая не об асбесте, а о причинах, побудивших инженера нарушить молчание. Или это у него такое запоздалое желание отблагодарить за то, что он, Юлий, защитил его от Витька?

Коваленко поднял голову и обвел взглядом окружающие дворик для прогулок кирпичные стены.

– А вы знаете, Юлий Сергеевич, я ведь не в первый раз здесь.

– У вас уже была судимость?

– Не судимость. Я бывал здесь по работе. Строительная фирма, в которой я тогда подвизался, получила заказ на проведение ремонтных работ той части корпуса, где находиться санчасть изолятора. Тюрьма относительно старая. Ее строили еще в начале прошлого века. Помню, как я был поражен толщиной стен. И решетки тоже были очень прочные, усиленные.

– В каком смысле «были»?

– В том-то все и дело. Потому что во время ремонта эти сверхкрепкие решетки на окнах санчасти были заменены на декоративные, узорные. Ну, знаете, этакое стремление к европейским стандартам, то да се. Непохоже, чтобы начальник СИЗО был знатоком своего дела. Но речь не об этом. Я хочу сказать, что если разогнуть прутья этой решетки, то можно перебраться из режимной зоны в административно-хозяйственную, а оттуда через крышу контрольно-пропускного пункта на улицу.

– Интересно. Но все это не имеет смысла. Вышка рядом. Часовой в два счета снимет.

– Часовой будет стрелять только в воздух. Потому что если стрелять в беглеца, то в случае промаха пули уйдут в сторону окон жилого дома, что через дорогу.

Юлий вспомнил, что там и в самом деле несколько лет назад возвели пятиэтажку. Как раз на линии огня, если бежать по маршруту, который только что обрисовал Коваленко.

– Кто ж разрешил в таком месте жилой дом строить?

– Я вас умоляю. А то вы не знаете, как у нас разрешения получают.

– Верно, знаю. Но может, на этот случай часовым какие-нибудь арбалеты выдают или луки? Получить стрелу в задницу тоже удовольствие сомнительное.