Губы у него кривятся. И он делает рывок достать меня. Но я уже поднялась футов на пятнадцать. Зависнув над деревьями, смотрю, как Ари ковыляет к своему вэну и тяжело плюхается на водительское сиденье. Внутри рядом с ним замечаю чью-то белокурую голову.

Что-то я не видела раньше ирейзеров-блондинов…

55

— Что с вами стряслось? — закричала Анна.

Наши куртки здорово заляпаны кровью. Но дома мы автоматически повесили их в прихожей. Тотал бродит у наших ног, принюхивается к незнакомым враждебным запахам и рычит. Ангел наклоняется к нему, обнимает его и что-то шепчет ему на ухо. Слышу, как ей в ответ пес ворчит: «Вот паскуды!»

— Ирейзеры напали, — немногословно бросает через плечо Газман. — Я проголодался. Есть что-нибудь пожевать?

— Кто такие ирейзеры? — Анна, похоже, действительно, слышит про ирейзеров первый раз.

Как это получилось, что она ничего про них не знает? Или, может, она знает про них, но просто не знает такого слова «ирейзер». В конце концов, это внутреннее название. Их так в Школе называли.

— Анна, мы гибрид людей и птиц, — на запах кукурузы торопливо иду по коридору в кухню и стараюсь объяснить ей как можно доходчивее. — Но в Школе создали еще один гибрид — хомо-люпус. Это и есть ирейзеры.

— С кроликами что ли скрестили? — переспрашивает Анна, идя за мной по пятам.

Я захихикала:

— Кролик — это Lapin или, если совсем по-научному, leporid. А я говорю про lupiпов.

Она наконец понимает:

— Получается, это человеко-волки.

— Кукуруза! И горячий яблочный сидр! — радуется Газзи.

— Пойди сначала помой руки, — говорит Анна и оглядывает его с головы до ног.

У Газа пара синяков. Ангел и Надж, похоже, в порядке. Игги не повезло — у него страшно раскроена губа, а у Клыка из носа по-прежнему идет кровь. Я внезапно представляю себе, как он целуется с той рыжей, но гоню от себя это воспоминание.

— Идите все мойтесь, а я принесу пока пластырь. У кого-нибудь какие-то серьезные увечья есть?

— Нет, — Надж запускает руку в миску с кукурузой. — Но ирейзер порвал мне свитер. Гад!

— Вот еще молоко, — Анна достает из холодильника бутылку с молоком, ставит ее на стол и выходит принести аптечку первой помощи.

Наливаю Ангелу молока и обращаю внимание на бутылку. Какая-то новая фирма. Раньше Анна покупала молоко в картонной упаковке с фотографиями пропавших детей. А теперь это бутылка с идиотской улыбающейся коровой. Интересно, с чего это Анна изменила своим привычкам?

Когда все разошлись по своим комнатам, я уселась делать уроки. Домашние задания — это навязанная взрослыми самостоятельно исполняемая пытка. Сокращенно — НВСИП. Анна садится рядом.

— Макс, давай-ка вернемся к ирейзерам. Ты говоришь, это гибрид человека с волком. И они вас атаковали? Это первый раз случилось? Откуда они здесь взялись? Откуда они узнали, что вы здесь?

Смотрю на нее с удивлением:

— Разве всего этого нет в ваших рапортах-отчетах? Что тогда в них вообще понаписано? Конечно, ирейзеры на нас напали. Постоянно за нами охотятся. Они повсюду. Они для того и созданы, чтобы быть живым… оружием. Ну, или что-то вроде того. В Школе они служили охранниками. И палачами. С тех пор как мы из Школы сбежали, они всюду нас выслеживают. Здесь у тебя — это самое долгое время, что мы их не видели. Я и то все думала, когда же они снова объявятся?

— А что же ты мне все это раньше не сказала? — Анна явно и взволнована, и сильно озабочена.

— Да я ничего от тебя не скрывала. Я думала, ты знаешь. Тебе про нас много чего известно. Вот мне и казалось, что ты и про них тоже слышала.

Анна тяжело вздыхает:

— Кое-какие туманные слухи про них, конечно, ходили. Но они всем казались такими неправдоподобными, что никто им особенно не верил. Значит, ты говоришь, что они вас выслеживают? Можно понять, как?

Скорее всего, мой чип посылает сигналы. Чип, КЕМ-ТО имплантированный мне в руку.

Пожав плечами, я снова уставилась в учебник всемирной географии.

Или, я даже боюсь, что это мой чип. Полной уверенности у меня нет, но это, пожалуй, самая правдоподобная версия. Вот он мой шанс рассказать Анне про чип. Может, с ее ФБРовскими ресурсами мне помогут его вытащить? Но что-то меня удерживает. Я никак не могу заставить себя доверять ей на сто процентов. Может через пять лет, если мы все еще будем здесь жить… О Боже! Не нужен нам такой депресняк.

К тому же в последнее время я все чаще думаю, что, может, это не мой чип. Например, такой же передатчик может стоять у Тотала. Или даже у кого-то другого в стае. У Ангела например. Мы просто-напросто ничего не знаем.

Анна поднимается на ноги.

— Так… Пойду сделаю пару звонков. А ты уж мне поверь: это были последние ирейзеры, которых вы видели в своей жизни. Я тебе обещаю.

Я чуть не поперхнулась. Вот святая наивность!

56

— Спокойной ночи, Тиффани-Кристал, — усмехаюсь я. Надж смеется в ответ. Строим нашу заветную пирамиду — кулак на кулак, и я подтыкаю ей на ночь одеяло.

— Спокойной ночи, Макс, — говорит она, уютно устроившись в своих мягких подушках. — Макс, мы здесь еще немножко поживем? Мы ведь завтра еще не собираемся улетать?

— Нет, — уверяю я ее шепотом, — завтра не собираемся. Просто будь настороже. И старайся особо не выделяться. Хорошо?

— Я не выделяюсь. По-моему, я вполне стала в классе как все. У меня три подружки уже есть. Мы с ними все переменки проводим. И в ланч сидим вместе. И учительнице моей я, по-моему, нравлюсь.

— Конечно, ты ей нравишься. Как ты вообще можешь кому-то не нравиться. — И, поцеловав Надж в лоб и закрыв за собой дверь, направляюсь в комнату к Ангелу.

Вхожу и вижу — Анна уже там. Укрывает Ангела одеялом до подбородка.

— Спи, солнышко, у тебя сегодня был длинный день, — говорит она, отодвигая у девочки со лба белокурые кудряшки.

— Уже почти сплю.

— И еще, Ариель! Не разрешай, пожалуйста, Тоталу спать с тобой на кровати. У него есть своя подстилка.

— Ага, не буду, — послушно соглашается Ангел.

Ха-ха! Анна еще и пяти шагов по коридору сделать не успеет, а Тотал уже будет у Ангела под одеялом.

— Спокойной ночи, малышка, — и, ласково улыбнувшись, Анна выходит.

Тотал прыгает на кровать, и Ангел приоткрывает для него одеяло. Он залезает внутрь и устраивается, положив голову на краешек Ангеловой подушки. Я подтыкаю одеяло им обоим.

— Умрет она, что ли, если отопление включит побольше, — ворчит Тотал. — Этот дом — все равно что ледник. Мороженое не растает.

Мы с Ангелом смеемся.