— Никуда. Они занялись бизнесом.

— А знаешь, что я думаю? Напье заигрался. Он ввязался в схватку за казино, хотя денег у него нет. Вполне возможно, ему нужно увеличить свое состояние, причем побыстрее, — предполагает Элиху. И, искоса бросив на меня взгляд, добавляет: — Но ты же и так до этого додумался.

Вместо ответа я пожимаю плечами.

— Всегда на шаг впереди, — говорит он.

Он выплевывает косточку в ладонь и выбрасывает ее. А затем решается:

— Так и быть. Я найду тебе людей.

— Спасибо, Элиху, — благодарю я его. — И у меня будет еще одна просьба.

Он ничего не говорит, просто глядит на меня.

— В определенный момент мне понадобятся деньги в долг.

— Сколько?

— Всего на пять дней. И с комиссионными я тебя не обижу. У меня уже будут деньги, но потребуется время на то, чтобы сделать их ликвидными.

— Сколько?

— Пятнадцать миллионов. Мне понадобятся бриллианты на пятнадцать миллионов.

— Господи Иисусе, Кип, ты ж меня без ножа режешь.

— По твоей обычной ставке, пять процентов в день.

— На кой черт тебе столько бриллиантов?

— Надо будет расплатиться с одним человеком. С тем, кого я обчищу.

Элиху мотает головой, хорошенько все обдумывая.

— Ты хоть понимаешь, что тебя поймают?

Я не утруждаю себя ответом. Да он и не ждет его.

На жаргоне аферистов «сирена» — это способ сбить жертву со следа. Как вы понимаете, речь идет о полицейской сирене.

Сирена афериста — это когда ваш сообщник, переодевшись в полицейского, появляется в самый разгар аферы и принимается расспрашивать обо всем, а то и вовсе арестовывает вас.

Как правило, время сирены — когда дело сделано и надо припугнуть жертву, чтобы она не пошла в настоящую полицию.

Намного лучше быть арестованным своим сообщником, переодетым в полицейского, чем настоящим полицейским. Уж поверьте мне. Меня арестовывали и те, и другие. С первыми всегда проще договориться.

Вернувшись в Пало-Альто, я заезжаю в Банк Северной Калифорнии, где открываю счет своей только что зарегистрированной в оффшорной зоне компании «Пифия Корпорейшн». Денег на счете нет, если не считать ста долларов, переведенных с моего личного счета.

Я возвращаюсь домой и набираю телефонный номер, который мне дал Профессор.

— Да, алло, — слышу я знакомый русский акцент.

— Дима, это я, Кип Ларго, — объясняю я.

— Да, — отвечает он.

— Припоминаешь меня? Тебе еще, возможно, надо будет утопить меня в кислоте.

— Да.

— У меня все готово к переводу. Ты же понимаешь, о чем речь?

— Да.

— У тебя есть чем записать?

— Да.

Я диктую ему номер счета и объясняю, как переводить деньги.

— Завтра на этом счете будет шесть миллионов, — обещает Дима. — У тебя есть два месяца.

— А потом меня ждет кислотная ванна?

— Да.

— Ну, ладно, будь здоров.

— Да, — отвечает он.

Я вешаю трубку. Началось.

* * *

Через три минуты раздается телефонный звонок. Наверное, Дима все же недопонял, как именно переводить деньги. К своему удивлению, я слышу в трубке голос Тоби.

— Папа?

— Тоби! — радостно восклицаю я, ведь последний раз я видел сына еще в больнице. — Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше, — медленно выговаривает он. — Мне тут прописали одно лекарство. Отличная штука.

Я вспоминаю, как он обвинял меня в том, что я постоянно воспринимаю все в штыки.

— Замечательно, — ободряю его я, заодно настраивая себя на позитивный лад. «Ты подсел на перкодин, сынок? Это ж прекрасно!»

— Мама сказала, ты хотел мне предложить пожить у тебя?

— Я был бы только рад, если бы ты согласился.

— Ты сможешь заехать за мной сюда?

— Конечно, — отвечаю я и задумываюсь: — У тебя все в порядке?

— В каком смысле?

— Просто я не ожидал тебя услышать. Нет, ты пойми, я буду очень рад, если ты поживешь со мной. Но… как-то это на тебя не похоже. Ты с мамой поссорился?

— Да, — признается он и замолкает.

Я представляю, как Тоби сейчас покусывает нижнюю губу — он всегда так делает, когда его что-то беспокоит.

— Пожалуй, — решается сын, — будет лучше, если я перееду. К тебе.

Эти слова — именно эти, а не обещание Дмитрия перевести шесть миллионов долларов на мой счет — лучшее, что я слышал за этот неимоверно длинный день.

Этим теплым июльским вечером Эд Напье устраивает вечеринку.

Для этого он снял здание музея авиации Хилсборо — ангар, переделанный под маленький аэропорт. Под потолком на стальных тросах висят японские и английские истребители времен Второй Мировой, и повсюду видны свидетельства технической революции: информационные панели с бегущей строкой, самолетные «рукава», а еще фотографии авиаконструкторов, братьев Райт.

Так Напье решил отметить создание совместной компании «Аргайл Партнерс». Но на самом деле Напье устраивает праздник красивой жизни в этом городе, где даже секретарши зарабатывают по семьдесят тысяч в год, где выпускники университетов могут стать богаче на миллион долларов, если только придумают бизнес-план и покажут его нужному человеку во время перерыва на кофе, где, чтобы разбогатеть, надо лишь верить в себя, а также в то, что «Интернет изменит мир» — идею, означающую одновременно все и ничего, но, несмотря на это, ставшую главной калифорнийской мантрой.

Помимо всего прочего, здесь еще отмечают выход Силиконовой долины на мировую арену. Или, по крайней мере, появление остального мира на нашей арене. Теперь даже те, кто ни разу в жизни не садился за компьютер — в этом Эдвард Напье с гордостью признался журналу «Форбс», — создают Интернет-магазины и вкладывают деньги в компании, занимающиеся компьютерными технологиями. Вас может удивить, как это Эдвард Напье, вообще ничего не понимающий в компьютерах, решился рискнуть своими деньгами. Ответ прост (об этом он тоже рассказал «Форбс»): бизнесмены понимают, что Интернет изменит мир. Они — решительные люди. Они видят пути развития современных технологий.

А я сегодня вижу только путь развития моей аферы. И путь таков: надо подобраться к жертве поближе, зацепить и потихоньку начать обрабатывать. Я прихожу на вечеринку с Джесс Смит и Питером Румом. Приглашения мы выудили у знакомых Питера. Особого труда это не составляло, ведь в списке приглашенных была вся Силиконовая долина: юристы, бизнесмены, компьютерщики, журналисты, тяжелая артиллерия в лице пиарщиков и даже конкуренты Напье. А почему бы и не позвать конкурентов — здесь места под солнцем всем хватит. Соперничество и зависть — примета прежних времен, а теперь Интернет изменил мир.