– Глазам своим не верю, – произносит она. И, опустив руки, хлопает себя по бедрам. – Неужели это вы? Вы обе.

– Значит, вы нас помните, – говорю я. Это звучит глупо, потому что и без того очевидно, что так оно и есть. По какой-то непонятной причине я чувствую в ее присутствии некую робость. Некую неловкость. Она явно по-настоящему рада видеть и меня, и Бринн.

– Разумеется, я вас помню, – все тем же мягким, нежным голосом отвечает она. Бринн и Саммер всегда давились от смеха, когда она своим напевным голоском произносила такие слова, как «сифилис» или «противозачаточная диафрагма». – Миа и Бринн… – Мисс Грей качает головой. – Что вы здесь делаете?

Я не могу придумать никакой отмазки. К счастью, в разговор вступает Эбби.

– Мы просто пришли посмотреть на начало шествия. Кстати, по-моему, тот мальчик пытается засунуть голову в раструб тромбона.

Мисс Грей сразу же разворачивается на месте.

– Тайлер, пожалуйста, перестань, – рявкает она, потом снова поворачивается к нам лицом. – Город искал волонтеров. Сама не знаю, зачем я согласилась. Наверное, потому что когда-то мне доводилось преподавать музыку. – За толстыми стеклами очков ее глаза кажутся огромными. – Но скажите, как у вас дела? Я много о вас думала. И гадала…

Она замолкает, не закончив предложения.

Я гадала, что с вами сталось.

Я гадала, смогли ли вы выжить. И если да, то как.

– У нас все в порядке. – Для того чтобы научиться лгать, как и для многих других вещей, просто нужна практика. Со временем к этому привыкаешь. – Собственно говоря, – выпаливаю я прежде, чем успеваю подумать и определить, удачная ли это идея, потому что от мысли о Саммер – о прекрасной Саммер, о балерине, застывшей, подняв руки в самом центре сцены к круге света, льющегося от софитов, и самой излучающей свет, мою грудь сжимает боль, – мы сейчас выполняем в школе внеаудиторную исследовательскую работу, и ее тема – Саммер. Саммер Маркс.

Мисс Грей вздрагивает, услышав это имя, как и многие другие жители города. Как будто она услышала ругательство. Но быстро приходит в себя.

– Понятно, – говорит она, поправляя очки. – Это для поминальной церемонии?

– Да, – подхватывает ложь Бринн, когда мой голос вдруг отказывается мне служить. Он все еще иногда проделывает такие вещи – куда-то уходит, скукоживается, сходит на нет. Как будто он живое существо с собственными настроениями, потребностями и желаниями. Я совсем забыла, что вчера Твин-Лейкс планировал провести масштабную церемонию поминовения Саммер по случаю пятой годовщины ее смерти. Должно быть, это мероприятие отложили из-за стихийного бедствия. – Да, это для годовщины. Что-то вроде… книги памяти. Мы беседуем со всеми, кто ее знал. – Я уверена, мисс Грей не может определить, что Бринн лжет, но это могу сделать я. По тому, как сильно она задыхается, словно после быстрого бега.

Мисс Грей улыбается.

– Ну, я совсем не уверена, что смогу рассказать вам больше того, что вы и так знаете, – говорит она. – Вы же помните, я учила Саммер не очень долго. Навыки безопасной жизнедеятельности, – добавляет она, чуть заметно пожав плечами, – это название, весьма неточно передающее смысл преподаваемого предмета. Школа заставляет учеников ходить на мои уроки раз в неделю для того, чтобы удовлетворить требование штата о включении в программу обучения полового просвещения. То, что не относится к этой теме, – это всего-навсего мишура.

Мы с Бринн переглядываемся. В признании, которое после стольких лет делает мисс Грей, есть нечто щекочущее нервы, ведь это именно то, о чем когда-то толковали и мы. «Просто дайте нам несколько презервативов и сорокапятиминутное окно в расписании», – сказала на одном из уроков Саммер, причем сказала так громко, что мисс Грей – я в этом уверена – ее услышала.

И меня вновь пронзает печаль от мысли обо всем, чего Саммер уже никогда не услышит, не увидит и не узнает.

– И все же, – говорит Бринн, – вы можете нам что-то о ней рассказать? Что угодно из того, что вы о ней помните?

– Я помню, что ваша троица всегда держалась вместе. Мне приходилось рассаживать вас в классе, чтобы вы не передавали друг другу записки. – Улыбка на лице мисс Грей гаснет. – Во многих отношениях Саммер была трудной ученицей. Но очень милой, полной жизни, если вы понимаете, о чем я.

Мы понимаем. Еще бы нам не понимать. Саммер была в разы радостнее других учениц.

Я пытаюсь нащупать способ выяснить то, что мне хочется понять, – услышать объяснение всех этих красных пометок на старой контрольной работе, того факта, что Саммер, судя по всему, не могла нормально писать.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что она была трудной? У нее имелись проблемы?

Мисс Грей склоняет голову набок, становясь похожей на птичку, которая только что заметила крошку хлеба.

– А я могу спросить вас, почему вам хочется это узнать?

Я бросаю взгляд на Бринн. Нам надо было заранее придумать версию, которая бы все объясняла. Сейчас же мне не приходит в голову ни один правдоподобный ответ.

К счастью, на помощь нам приходит Эбби.

– Мы хотим воздать должное настоящей Саммер. Той Саммер, которую никто не знал. В этом и состоит смысл книги памяти.

– Вы тоже были ее подругой? – спрашивает мисс Грей. Эбби кивает, и я мысленно молюсь о том, чтобы мисс Грей не поняла, что это неправда. По-видимому, она все принимает за чистую монету, потому что продолжает свои объяснения. – Думаю, я помню больше того, что открыла бы, если бы дело обстояло иначе… – Она сокрушенно всплескивает руками. – Саммер увлеченно занималась тем, что давалось ей легко. Она любила говорить о том, что мы читали. Она обожала читать, но читала очень медленно. Но и другие аспекты преподаваемого мною курса давались ей нелегко.

– Письмо, – произношу я, вспоминая контрольную, испещренную красными пометками, и у меня по спине бегут мурашки.

Мисс Грей кивает, но я вижу, что наша троица быстро утрачивает ее внимание. Оркестр снова начинает ломать строй. Она то и дело тревожно оглядывается на музыкантов.

– У нее была тяжелая дислексия, – говорит она. – Это замедляло темп ее чтения, и из-за этого ей было трудно писать. Она очень, очень обозлилась из-за ощущения своего бессилия. И думаю, ей было стыдно. Насколько я знаю, прежде ее долго футболили из дома в дом. – Мисс Грей пожимает плечами. – Если не считать этого, я никогда ее толком не понимала. Знаете, я пыталась ей помочь. Давала дополнительное время и на написание контрольных, и на выполнение домашних заданий. Я предложила ей поговорить со школьным психологом или обратиться за помощью в наш репетиторский центр. Она отказалась. Сказала, что она не тупая. – Мисс Грей разводит руками. – Само собой, я имела в виду отнюдь не это. Но потом она меня уже не слушала, что бы я ей ни предлагала. – На сей раз улыбка едва трогает ее губы. – Саммер была милая девочка. Она старалась – в каком-то смысле очень старалась. Она была склонна… к преувеличениям. Она не то чтобы лгала, но выдумывала. Колин, встань в строй. – Мисс Грей обратилась к маленькому мальчику, несущему в руках трубу, едва ли не бо́льшую по размеру, чем он сам.