— Погодите, я не совсем понимаю вас, — вмешалась Маша. — Насколько мне известно, мой отец совсем не богат, а чеченцы не просят за него денег — они требуют отпустить каких-то своих военнопленных. Так какой же тут может быть бизнес!

— Ты слишком наивна, девочка! — снисходительно сказал Папа Сочинский. — Конечно, публично чеченцы в данном случае выставляют только политические требования и требования освобождения пленных, но на самом деле речь идет об очень больших деньгах!

— Какие деньги! — воскликнула Маша. — У моего отца, когда он не выигрывает в карты, нет ни гроша за душой!

— Кого волнует твой отец! — усмехнулся Папа Сочинский. — Его похитили совершенно случайно. Целью похитителей был человек, которого твой папа по глупости решил обыграть в карты.

Маша наморщила лоб, вспоминая.

— Альберто узнал имя второго заложника, — сказала она. — Это некто Степан Иванович Кашкин, замдиректора небольшого частного предприятия. Тут и не пахнет миллионами долларов!

— Степан Иванович Кашкин стоит подороже, чем Рокфеллер, — объяснил Папа Сочинский. — Это дешевки в красных пиджаках и с сотовыми телефонами, называющие себя новыми русскими, любят пускать пыль в глаза тысячедолларовыми костюмами, «шестисотыми» «мерседесами» и дорогими валютными шлюшками. Действительно солидные люди предпочитают не создавать вокруг себя излишний шум. Они слишком уважают себя. Кроме того, это небезопасно. Скромно одетый и тихий Степан Иванович работает заместителем подобного опереточного нового русского, но в солидных кругах его называют Серым Кардиналом, поскольку именно он дергает за невидимые ниточки, управляющие капиталами и людьми.

— Но откуда вам все это известно? — спросил Вася. — Ведь наверняка мафия, похитившая заложников, держит эту информацию в секрете.

— У меня были свои дела с Серым Кардиналом, — сказал Папа Сочинский. — Воры в законе тоже должны вкладывать свои деньги, следуя веяниям времени, и похищение Степана Ивановича отчасти было организовано, чтобы выбить почву у меня из-под ног.

— Но кто за этим стоит? — нетерпеливо спросил Джокер.

— Леонид Борисович Родин, бывший секретарь райкома по кличке Генсек, ныне глава новой сочинской мафии, — мрачно ответил Папа Сочинский.

Леонид Борисович Родин остановил тяжелый взгляд водянистых глаз на подергивающемся от страха лице Рябого.

— Что значит, вы его упустили? — пока еще спокойным голосом, в котором уже угадывались истерические нотки, спросил он своего подчиненного.

— Я не понимаю, куда они делись! — воскликнул тот. — Я видел, как они вышли из номера, где была убита девушка, в руках маркиза была дорожная сумка, они сели в лифт, но, естественно, я не мог сесть в лифт вместе с ними! Мои люди перекрыли все входы и выходы — основной вход, служебные, проход через подвал, но ни один человек, подходящий под описание маркиза, не проходил через них! И в то же время, когда милиция начала обыскивать гостиницу, ни Альберто де Арнельи, ни этой сопровождающей его парочки из четыреста двадцатого в гостинице не оказалось!

— А ты поставил своих людей у пожарной лестницы, у окон первого этажа, у окон туалетов? — прошипел Генсек. — Ты что, со мной в игрушки играешь?

— Вообще-то мы наблюдали за окнами, — неуверенно ответил Рябой. — Это какая-то дурацкая накладка. Не понимаю, что произошло.

— Эта дурацкая накладка может стоить тебе жизни! — рявкнул Леонид Борисович. — Даю тебе сутки на то, чтобы отыскать маркиза, взять его под наблюдение и не спускать с него глаз! Вон отсюда.

— Уже ухожу, — пробормотал Рябой, испуганно пятясь к двери.

— Все кончено! Мы в лапах коммунистов! Мы никогда не выберемся из этой кошмарной страны! — патетически воскликнула Мириам, падая на кровать гостиничного номера. — Это ты во всем виноват! Ты притащил меня сюда! — обрушилась она на Хосе Мануэля.

— Я? — удивился журналист. — По-моему, это ты собиралась преследовать Альберто по всему миру!

— Никто не просил тебя говорить мне, что он в России. Заладил тоже: «Журналистская этика, журналистская этика», а стоит тебя потрогать за член, так вся твоя этика побоку!

— Смотря кто трогает, — примирительно улыбнулся Чема. — У тебя это здорово получается. Кроме того, нас просто вежливо попросили задержаться на пару недель, пока дело не прояснится. Все-таки мы главные свидетели.

— Лучше скажи — подозреваемые, — завизжала Мириам. — Эти коммунисты готовы упечь в тюрьму любого — мне об этом говорил сам Лоренцо Сарасола, а он даже «Архипелаг ГУЛЯК» читал.

— «Архипелаг ГУЛАГ», — поправил ее Хосе Мануэль. — Зря ты беспокоишься. Времена уже не те, к тому же у власти теперь не коммунисты, а демократы.

— А Ельцин, по-твоему, кто? Зеленый? — завелась Мириам. — Да что ты вообще смыслишь в политике? Ты небось и «Архипелаг ГУЛЯК» в глаза не видел!

— «Архипелаг ГУЛАГ», — терпеливо поправил журналист. — Ты бы чем скандалить, лучше бы об Альберто побеспокоилась. Представляешь, каково ему сейчас!

— И вспоминать не хочу об этом убийце, — взвизгнула Мириам. — Подумать только, зарезал бедную девушку только для того, чтобы не жениться на ней!

— Что ты несешь! — удивился Хосе Мануэль. — Да Альберто рыбу выпотрошить не способен, не то что девушку зарезать. Уж я-то его хорошо знаю!

— А кто же тогда ее зарезал? — резонно поинтересовалась модель.

— А я почем знаю! — воскликнул Чема. — Но уж точно не Альберто. Сама подумай — богатый иностранец в России. Наверняка его подставили и похитили, чтобы содрать с него пару миллионов долларов.

— Ты думаешь, что Альберто похитили? — Мириам постепенно приходила к мысли, что это могло быть и правдой.

Она представила себе, как отыскивает подвал старого заброшенного дома, где лежит связанный и изголодавшийся Альберто, как она срывает путы с его ног и рук и покрывает поцелуями его лицо, а затем маркиз клянется ей в вечной любви и на коленях умоляет стать его женой…

— Так что ты тут расселся! — подпрыгнула на месте модель. — Идем!

— Куда? — растерянно спросил Хосе Мануэль.

— Как — куда? Спасать моего жениха! — решительно заявила Мириам, направляясь к двери.

Костолом схватил за грудки и подтянул к себе перепуганного служащего, дежурящего за регистрационной стойкой.

— Если ты и дальше будешь валять дурака, я оторву тебе яйца и поджарю их на медленном огне! — прорычал он. — А ну, отвечай, где находится моя девушка! — Гарик сунул ему под нос фотографию Арлин в облегающем черном платье. — Учти: ответишь быстро и четко — получишь пятьдесят долларов, не ответишь — лишишься яиц, — напомнил Костолом. — Выбирай!

— Я бы и рад помочь вам, — пробормотал служащий, которого слегка взбодрила мысль о пятидесяти долларах. — Но ее даже милиция не может найти!

— Милиция? Машу ищет милиция? — удивился Костолом. — Почему?