Генри никак не мог согреть руки, ему вовсе не хотелось подхватить воспаление легких, стоя на морозе.

– Поговори с мисс Гудзон, – сказал он, поклонился и зашагал прочь. Генри прошел несколько метров, остановился и крикнул через плечо: – А если она все это время писала Александру, то поговори с Виктором!

Это был разумный совет, конечно, надо поговорить с Дженеврой. Чарли поднял воротник шубы и забрался в поджидавший его экипаж, закрытый и теплый.

– На угол Двадцать четвертой улицы! – крикнул он высунувшемуся и тут же исчезнувшему кучеру.

Десять минут спустя он уже в полном недоумении смотрел на горничную в доме Гудзонов.

– Уехали? – повторил он растерянно. – Что значит – уехали? Куда уехали?

– В Англию, сэр, – ответила горничная почтительно, она прекрасно разбиралась в людях и даже необычная шуба не помешала ей понять, кто стоит перед ней.

Чарли совсем растерялся.

– А секретарь мистера Гудзона дома? Могу я поговорить с ним?

– Дома никого нет. Здесь больше никто не живет. Мистер и мисс Гудзон уехали в Англию.

– Тогда мне нужен их английский адрес…

– Они не оставили адреса, сэр.

– Не может быть!

– Простите, сэр, но это так, – подчеркнуто твердо ответила горничная и закрыла дверь.

Чарли покачал головой, соображая, что произошло. Он медленно спустился по массивной, засыпанной снегом от самой двери лестнице во двор. В доме – никого. Адреса не оставили. Александр, наверное, не придает никакого значения ухаживанию за дочерью английского графа, но Дженевра с отцом думает иначе. Он остановился посреди двора, обернулся и посмотрел на дом. Крыша укрыта пушистым снежным одеялом, все ставни плотно закрыты. Дом словно вымер. Чарли угрюмо вернулся в кипаж. Что же теперь делать? Написать Александру, что Дженевра сбежала? Поговорить с Виктором? Но о чем? Чарли не понял, что хотел сказать Генри, когда упомянул о письмах, которые Дженевра то ли писала, то ли нет.

Когда он вернулся на Пятую авеню, затруднение разрешись само собой. У роскошного мраморного парадного входа гостиницы на Пятой авеню стояла карета с серо-голубым гербом Виктора Каролиса, хорошо известным Чарли.

– К гостинице! – крикнул он промерзшему кучеру. Если Виктор сейчас здесь обедает, Чарли не составит особого труда поболтать с ним. Они встретятся как бы совершенно случайно, Чарли поинтересуется, как поживают Александр и молодая леди, на которой он собирается жениться. Выходя из кареты, Чарли задумался, стал бы Александр утруждать себя из-за него, и, стряхнув снег с сапог, прошел через портик с колоннами в роскошный холл.

Несмотря на отвратительную погоду, холл был полон народу. Ни одного свободного места, все мягкие глубокие диваны заняты, но Виктора Каролиса нигде не видно. Чарли отправился в нижнюю гостиную, где часто собирались лидеры ресиубликанцев, чтобы обсудить ход боевых действий и выработать стратегию, которая должна привести к победоносному завершению войны. Как только стало ясно, что политику определяет Линкольн и что на войне можно хорошо нажиться, Виктор сделался заядлым республиканцем. В гостиной выступал кто-то из сенаторов-республиканцев, но среди одобрительно шумевшей публики Виктора не было.

Оставив политиков с их дискуссиями, Чарли на лифте поднялся в обеденный зал. Виктор в одиночестве сидел за столиком посреди зала. Всем своим видом он показывал, что не желает, чтобы его тревожили. Чарли со вздохом подошел к нему по мягкому пушистому ковру. Он никогда не понимал до конца, кем приходится Виктору. С Александром они троюродные братья, следовательно, Виктор ему что-то вроде дяди. Чарли обрадовался – можно почтительно обратиться к Виктору как к дяде, так он и поступил.

– Добрый день, дядя Виктор, – начал Чарли с напускной развязностью. – Давненько не виделись. Как поживаете?

Виктор не считал себя ничьим дядей и явно не приветствовал подобное обращение, особенно со стороны тупицы Чарли. Он с удивлением оторвался от тарелки и окинул Чарли ледяным взглядом, не предлагая сесть. Чарли, тем не менее, присел.

– Я вчера получил письмо от Александра. Ужасная новость. Что говорят доктора?

Виктор перестал есть и отложил вилку. Если Александр написал Чарли, то наверняка попросил его связаться с Джепеврой. Скорее всего, Чарли уже попытался это сделать, а теперь хочет разузнать что-нибудь у Виктора. Он, верно, озадачен не угасающим даже после объявленной помолвки интересом Александра к Дженевре.

– Александр поправится без последствий, – произнес Виктор, прикладывая салфетку к уголкам губ.

Чарли так обрадовался этому известию, что чуть не забыл, зачем искал Виктора. Виктор отодвинул стул, собираясь встать. Надо было что-то предпринять, и Чарли выпалил:

– А свадьба? В юнион-клубе все говорят, что он собирается жениться в Ирландии. Свадьбу теперь отложат или она все же состоится?

Виктор подумал, что Гудзоны, слава Богу, уехали и, может быть, пора положить конец слухам, которые он сам же распустил. Он поглядел через стол на Чарли. Нет, неизвестно, с кем еще общается этот дурак, пожалуй, еще рано. Дженевра вполне могла написать Чарли. Придется и в доме Шермехонов так же следить за перепиской, как у Гудзонов. Но одно письмо Чарли все же должен отправить. Виктор должен подтвердить, что женитьба Александра – дело решенное.

– Свадьба несколько откладывается, но ненадолго. – Виктор поднялся.

– Вы уверены? – спросил на всякий случай Чарли, чувствуя себя последним идиотом. – Вы уверены, что не ошибаетесь, может, никакой свадьбы не будет, да и невесты никакой нет?

Виктор едва заметно улыбнулся уголками тонких губ.

– Никакой ошибки нет. Александр женится на старшей дочери лорда Пауэрскота. Всего хорошего, Чарли.

Чарли все еще пребывал в полной растерянности. Может быть, Александр надеялся, что ему удастся и жениться на знатной особе, и сохранить отношения с Дженеврой? Что ж, в этом он ошибся. Поведение Дженевры и ее отца в обществе считали довольно эксцентричным, но не до такой степени. Александр жестоко просчитался. Чарли жестом подозвал официанта, попросил принести ему бумагу и перо и начал писать Александру, о чем только что узнал.

Александр навсегда запомнил это письмо Чарли. Сначала он подумал, что Чарли просто глупо шутит. Потом решил, что он был тросто пьян, когда его писал. Или не в себе. Но, перечитывая письмо снова и снова, Александр с ужасом понял, что Чарли не мутит. Он здоров и трезв как стеклышко. Чарли изложил Александру факты, но сам так и не понял, что произошло.

«Как только отец огласил твою помолвку с одной из дочерей лорда Пауэрскота, Гудзоны сразу же уехали в Англию. Я узнал об этом от Леонарда Джерома, а он услышал в юнион-клубе. Здесь никто не понимает, почему твой отец благословил ваш брак и дал согласие на свадьбу в Ирландии, почему не захотел устроить пышное торжество в Нью-Йорке. Я хотел поговорить с Дженеврой, но дома у них была одна горничная. Они не оставили адреса. Я их понимаю. Старик Гудзон, конечно, несколько либеральничал, позволяя вам с Дженеврой встречаться, он ведь знал, что твой отец не одобряет отношений, но даже он не допустил бы, чтобы, женившись, ты продолжал видеться с его дочерью. Рад, что лечение тебе на пользу и что ты скоро вернешься. Пиши.