Он уже однажды предал ее, и снова предаст.

— Это еще не конец, — предупредил он ее, когда она отошла от него. — Не думай, что это так.

Кэт лишь покачала головой.

— Это давно закончено, ты просто отказываешься принять это.

Не поворачиваясь лицом к Породе, пришедшим за Грэмом, Кэт сбежала обратно в дом и осознала, что ничто не может быть легко или просто в том, что касается Грэма. И то, что осталось от ее сердца, не избежало того разрушения, которое он нанес ему.

•ГЛАВА6 •

Ночь накрыла пустыню прежде, чем Кэт сумела взять под контроль свои эмоции, не говоря уже о гормонах. Однако смятение все еще продолжало свирепствовать. Вероятно, со смятением сложнее всего разобраться.

Выйдя во внутренний дворик из главной столовой с бокалом вина в руке, Кэт не могла не восхититься красотой пейзажа, богатым черным бархатом и блеском бриллиантового неба над головой, и сладким ароматом земли, не испорченной запахами и звуками города.

Несмотря на все удобства Виндоу-Рок, она ни за что бы не обменяла его удобства на данный момент. Как же ей хотелось убежать в затененную, казалось бы, бесплодную землю за эти годы. Столько ночей ей хотелось бежать, охотиться, убегать от вездесущего мрака, которым, казалось, владел дом Мартинес.

Здесь не было ни запаха попоек, ни гнилостного запаха вины, подозрений и ненависти. Но были счастливые воспоминания, хотя они не имели никакого отношения к Рэймонду или Марии Мартинес.

Дедушка Орин, с его сухим чувством юмора и неожиданными звонками Рэймонду, чтобы немедленно отправить ему свою «внучку». Он швырял ее в свой грузовик, подмигивал ей, а потом, иногда по нескольку дней, показывал ей пустыню, которую любил, или воспоминания, которые он накопил на фотографиях.

Терран, дядя Клэр, часто брал ее с собой на каникулы вместе с Изабель и Челси. Неделя ленивого валяния на солнце рядом с тропическим пляжем, где напитки доставлялись едва одетыми мужчинами, а жестокости Рэймонда не было.

Кэт задалась вопросом, где сейчас были Изабель и Челси. Она знала, что Изабель и ее новоиспеченный муж или пара на медовом месяце в каком-то секретном месте. Так же, как Онор и ее супруг-пара Стигиан.

Нераскрытые локации. Да уж. Они прятались в пустынных домах в этом районе. Они были рядом, но она не видела их, не слышала о них.

Челси приходила однажды, но откровение, что ее двоюродная сестра самозванка, сделало визит немного неудобным для другой женщины. Она отвлекалась, тщательно подбирая слова, когда они разговаривали.

Линк был единственным членом ее бывшей семьи, которого она видела, не считая Террана и Орина, за те недели, когда были выдвинуты обвинения против Рэймонда.

Обвинения, которые Линк явно хотел отрицать. Не то чтобы она обвиняла его. Как ужасно, должно быть, столкнуться с тем, кем на самом деле был его отец. Признаться себе, что его породила такая мерзость, как РэймондМартинес.

Почему она не связалась с ним и не сказала ему, насколько жесток Рэймонд? Потому что знала, что он никогда бы не встал на ее защиту и позволил бы это. И ее подозрение, что он был частью Неизвестных, не позволило ей также связаться с ними. Информирование кого-либо о жестокости Рэймонда могло бы привести к тому, что он на самом деле связался бы с Советом генетики раньше, и они бы ее перевезли. Что прятали Неизвестные— никто не находил. И она не могла рискнуть быть спрятанной, когда Грэм придет за ней, поскольку она знала, что он так и сделает. Неизвестные гарантировали, что даже он не сможет ее найти.

Ей сказали, что таинственная группа воинов, назначенных защищать ее, пока она представлялась, как Клэр Мартинес отступила, как только она перестала прикрываться личиной Клэр.

Она никогда не нуждалась в них, но знание того, что они были рядом, всегда давало ей уверенность в ее безопасности.

Безопасность, в которую она не верила сейчас.

Черт, она даже не доверяла безопасности Грэма или Лобо Ривера по всему дому и не могла определить почему.

Без сомнения, она не нашла все камеры Грэма, и он будет охранять дом и территорию со всех сторон. Против всего и всех, кроме себя. Единственное, от чего ее, вероятнее всего, нужно было защищать больше всего.

Был ли он действительно таким сумасшедшим, каким иногда казался?

Она почти улыбнулась при мысли. Конечно, да. Он всегда был слегка не в себе, но в детстве она любила его гораздо больше за это.

Я никогда не любил тебя… ты была моим экспериментом…

Она вздрогнула от воспоминания о боли, которая разорвала ее на части в ту ночь. Как будто кто-то проник внутрь ее души и вырвал ее из тела. Это разрушило годы доверия, безопасности. Это разрушило ее представление о том, кем она была, и почему он заставлял ее жить так много раз.

Не потому, что нуждался в ее детском обожании. Не потому, что она что-то значила для него. А потому что была его экспериментом. Порода, которую он создал из клочков умирающего ребенка.

Он должен был позволить ей умереть. Ее детство было серией экспериментов, настолько мучительных, что ей все еще снились ночные кошмары. Однажды сбежав от этого, она была снова поймана и вынуждена наблюдать, как жизнь проходит мимо Клэр Мартинес, в надежде, что благодаря этому она будет там, когда он придет за ней.

Ей хотелось бежать, охотиться. Тренироваться и сражаться. Несколько раз ей удавалось убежать от Рэймонда, и это было так волнующе, что было действительно больно возвращаться в этот мрачный