А Брига все не шел…

Мальчик попытался заснуть, но в животе беспрестанно урчало, а рот наполняла липкая слюна. Надо было подойти к крану, выпить воды. Это Брига научил, что, если очень хочется есть, надо напиться воды. Так можно обмануть голод и даже заснуть. Только если сейчас откинуть одеяло, то тепло ускользнет и, пока нагреешь постель, вода уже перестанет действовать.

И потом… вдруг Брига принесет нормальной еды? Вадик улыбнулся. Мама ни за что не назвала бы нормальной едой сухие пакеты, брикеты с киселем, булочки и хлеб. «Раз в сутки суп должен быть в желудке» — так говорила мама.

Но где же Брига достанет суп? Его не украдешь…

Вадька сглотнул слюну и подумал, что чем старше становится человек, тем больше вокруг него тайн, будто он сам себя настоящего уже боится. Вот и Брига никогда не скажет, что ворует, и его с собой не берет. А ведь Вадик совсем не против. Нет, он, конечно, знает: воровать плохо. Но разве умереть — хорошо? И потом, он же сам убежал с Бригой, и все трудности хочет делить поровну. Как папа говорил: вдвоем горе — меньше, а радость — больше. Но Брига все равно уходил один, не понимая, что сидеть и ждать — страшно и стыдно. «А что там с ним? Может, уже арестовали? Тогда… тогда наверное посадят». От этой мысли Вадика прошиб пот. «Надо искать, искать, искать!» Вскочил и замер. «Где искать-то?»

* * *

— Стой, сучонок! — ударил в спину снежок. — Слазь!

Брига даже не успел испугаться и смотрел сверху на мужика у подъезда. Тот одной рукой держал сумку, а другую, сжатую в кулак, воздевал к небу. Все преимущества были на стороне мужика. Даже если Брига сейчас спрыгнет, тот все равно его сграбастает. «Менты и детдом… да черт бы с ним! Вадька в подвале один».

Брига устроился на холодной лестнице, втиснувшись между перекладинами, и помахал противнику рукой:

— Не-а! Мне и тут неплохо.

Мужик задрал голову так, будто Брига не между третьим и вторым торчал, а уже к холодным звездам поднялся и прокричал:

— Стрешневы-ы-ы-ы! Стрешневы-ы-ы-ы!

Бригу как холодной водой окатило. «Если эти самые Стрешневы проснутся…» Он помотал головой, отгоняя ненужный страх. Мужику никто не ответил. Мальчишка огляделся. «Заманить бы его на лестницу…»

— Колобок! Колобок! Ты от дедушки ушел! Ты от бабушки ушел! — пропел Женька звонко.

Сверху противник и впрямь казался колобком: маленький, кругленький, пни — и покатится.

— Ах ты… — заругался Колобок и тряхнул пожарную лестницу.

«Тряси, тряси, дядя!» — Брига оторвал руки от перил и показал неприличный жест:

— Накоси — выкуси и оближи!

Колобок вдруг скинул пальто и рывком взлетел через две ступеньки.

— Ой, дядечка, ой, миленький, не лезь, мне страшно! — дурашливо загундосил Брига.

Мужик промолчал и еще быстрее заработал руками. Брига подпустил его поближе.

— Ой, колобок, боюсь-боюсь-боюсь! — завопил тоненько.

Мужик погрозил кулаком. Женька качнул ногой над запрокинутым искаженным лицом, привстал на ступеньке…

— Пока, Колобок! — и изо всех сил оттолкнулся от стены.

Ветер ударил в уши. Сердце — ах! — в голодное пузо. Приземлился на руки. У самого лица упала матерчатая объемная сумка. Женька жадно схватил ее — тяжелая! — и припустился со всех ног.

— Гнида! Босóта! — неслось в спину.

«А ведь не прыгнешь, дядя!» — подумал победно Брига.

К подвалу мчался, петляя, как заяц от гончих, ныряя в темные проходные дворы, пробегая узкими переулочками, перерезая широкие проспекты, перескакивая ограждения. Мчался уже от удали и шалого охотничьего счастья: сумел добыть! Что было в сумке — он не знал, но не пустая, не пустая!

У знакомого козырька Брига остановился, приосанился, переводя дух.

— Эй, Малой! Вадька! Гуляем! — крикнул.

Распахнул дверь — тишина. Гулкая. Мертвая. Чужая.

— Вадька! — Брига рванулся к «ложу» у трубы теплотрассы.

Ворох воняющего гнилью тряпья был пуст.

— Вадька! Вадька! — в ночную тьму.

«Если менты, то не ушли бы, меня бы ждали. Сам, сам. Куда?»

Вверх по ступенькам к ночному небу. Наугад в проулок… И остановился. «Нет, так не найти. Надо поразмыслить. Думает, что я у гастронома пасусь», — и Женька рванул туда.

Гастроном темной коробкой высился на углу улицы, возле него никого не было. Женька помчался обратно, к подвалу, надеясь, что Вадик вернулся, но — нет.

Лбом к холодному кирпичу: думай, голова, думай!

И вдруг — показалось? Померещилось? Женька замер, боясь дышать. Редкие машины — мимо. Пощелкивает фонарь, точно уже устал светить и вот-вот взорвется. Тополя шумят ровненько, провода гудят… Вот! Всхлип, тихий такой, не всхлип — почти дыхание. Еще… еще.

— Вадик! — позвал негромко.

— Брига! — метнулось радостно, звонко. — Брига!

Мальчик налетел на Бригу, как наскучавшаяся собачонка, ткнулся носом. Заплакал.

— Я думал, думал… Я к милиции ходил. Не бросай меня больше, Брига! Я с тобой. С тобой ходить буду, а?

— Дуралей! — улыбнулся Женька снисходительно, — Маленький ты еще. Вот подрастешь…

И только тут заметил: пацан стоит в одних носках.

— Ботинки где? Ты ж замерзнешь!

— Не нашел, — виновато шмыгнул носом мальчишка.

— Я их наверх поставил, — вспомнил Брига. — Чтоб прогрелись. Держись за шею.

И засопел: маленький, маленький, а тяжелый!

— Новый год скоро, — почему-то шепнул Вадик.

Брига ответил уже в подвале, растирая заледеневшие ноги мальчика:

— Это что же, мы тут больше месяца болтаемся?

— Да. А у меня подарка нету…

— Сам ты как подарок, — и вспомнил про брошенную в спешке сумку.

Тряхнул ее за углы — посыпались, полетели свертки, банки. Две головы сошлись над негаданным богатством.

— Колбаса! — ахнули мальчики.

— А это… — силился Брига прочесть название плоской баночки.

— Шпроты, — объяснил Вадька. — Видать, где-то заказ давали.

— Какой заказ?

— Продуктовый. Папа тоже перед праздниками приносил. Ему положено было, как руководящему составу. Еще сгущенка там должна быть, балык и конфеты… — судорожно зачастил пацаненок перебирая банки и свертки…

Брига свысока усмехнулся:

— Конфеты! Сладкое бы все тебе! Малой.

— Смотри! — оторопело произнес Вадик, держа в руке мужское портмоне. — Это откуда?

— От Деда Мороза. Сам говоришь, Новый год…