Огромные кисти Дармова заставляли Азамата нервничать. Сильные, с выбитыми костяшками, белые и гладкие. Из-под рукавов темно-зеленой рубашки, жестко топорщась, выглядывала густая рыжеватая поросль, а на кистях и пальцах ее не было. А уж глядя на сами пальцы, с расплющенными и тупыми овалами ногтей, Азамат радовался, потому что Петр Ильич не работал в единственном лазарете города урологом. А у него, Пули, никогда не возникало желания проверить простату.

– Ну, к делу, так к делу… – Петр Ильич нажал на кнопку звонка, утопленного в стол. Дверь скрипнула, пропуская дневального. – А принеси-ка, братец, нам чайку. Азамат, ты же не откажешься от травничка? Да еще с медком? Вот и я так же сразу подумал, что не откажешься. Та-а-а-к, бывший боец бывшего отряда ОСНАЗ, поведай мне, каким же хитрым путем догадался о деле, имеющем к твоей персоне самое непосредственное отношение?

Азамат чуть подвигал затекшими плечами. Запястья потихоньку наливались тяжестью, перемешенной с зудом, огнем пробегавшим по сосудам.

– Тоже мне, секрет Полишинеля… – Пуля поерзал на стуле. Твердые края врезались в ляжки очень ощутимо. – Обязательно поделюсь, но вот только мне очень интересны две вещи.

– Это какие?

– Где девочка? И где мой кот?

Дармов снова расплылся в улыбке. Азамату хотелось сплюнуть от злости, а этому хоть бы что – так бы и сидел дальше, улыбчивый да довольный.

– Девочка твоя, дочка Михаила Сосновцева, сейчас находится в здании СБ. Пока, во всяком случае. А вот где мутант, что повсюду таскается за тобой, я не знаю. Мало того, что кошак жив, и не пристрелен тобой лично из-за явно нарушенного генома и опасности для жителей республики, так он еще и удрал, как доложили санитары.

Азамат скрипнул от злости зубами. Плохо дело, что сказать. Раз Леночка здесь, значит у Дармова к нему явно нечистое дело. Идти в отказ, заявлять, мол, нет, она мне никто, глупо – была бы никем, так не полез бы за ней единолично к навье.

– Так ты, отставник, поведаешь нам с Евгенией свои предположения по поводу причины твоего визита в СБ?

– Мне надо сделать что-то для вас. Тихо и незаметно.

– Каков молодец, а! – Дармов хлопнул ручищей по столу. Вошедший дневальный чуть не уронил с испуга чайник. Петр Ильич неодобрительно покосился на него и отрубил короткими фразами: – Поставь сюда. Кружки у меня есть. Выйди.

– Трубочка есть, чтобы чаек пить? – поинтересовался Азамат.

Дармов нахмурился и вновь расплылся в улыбке. Доброй она не казалась, скорее ненастоящей.

– Уколова, а расстегни-ка Азамату наручники. Ты ж не будешь от нас сбегать, в драку лезть?

– Не буду. – Пуля подождал щелчка, и с удовольствием начал растирать запястья. Закололо, кровь побежала быстрее. – Вкусно пахнет. Мята?

– И она, родимая, но немного. Вредно же, ты чего? – Петр Ильич набулькал по кружкам травяного взвара. Смородиновые листы, дорогущая земляника, душица, чуть зверобоя, и мята, куда ж без нее. Нормального чая Азамат и не пробовал, лишь слышал. Порой доводилось хлебнуть не взвара из местной зелени, а чего-то другого. Вкус настоя, темного и почему-то отдающего грибами, Пуле нравился. А вот пил он его у водников, да-да.

Делиться своими ощущениями от неплохого горячего напитка с кем-то здесь, в месте, называемом «домом», Азамат не спешил.

Во-первых, откуда он попал к водникам, Пуля знать не знал, но предполагал, что родина сухой смеси лежит далековато от течения Большого Кинеля, не говоря уж про Самарку или саму Волгу. А раз так, то география относительно пригодных и заселенных земель здесь, в Приуралье, в оренбургской степи, да и в Заволжье, расширялась. А такие сведения суть информация важная, подлежащая срочному донесению кому следует. Вот только кому следует, Азамат доносить не хотел. Совершенно. Абсолютно. Полностью.

А во-вторых… а вот во-вторых основной причиной становились водники. Прав сейчас Петр Ильич насчет кота. Саблезуб не лошадка, пусть и зубастая, но быстро стреноживаемая и дрессируемая. Саблезуб – хищник, для человека очень опасный. А он, Азамат, шатаясь с ним повсюду, плевать хотел на установленные Новоуфимской республикой санитарные нормы. Если же кто-то из СБ или санитаров узнал бы про его шашни с водниками… Нет-нет, Азамат и думать про такое не хотел.

– Смотри-ка, Уколова, наш гость что-то задумался. – Дармов усмехнулся. – А?! Нет, ты с нами? Ладно, Абдульманов, хорош ходить вокруг да около.

Дармов ударил рукой по столу, откинулся на спинку своего немаленького кресла. Вот теперь он точно стал самим собой – без маски, без притворного добродушия. Короткие волосы жестко торчали вверх, рыжея в тусклом свете. Глазки, светлые, рыбьи, ожили, блеснув зло и умно. Щеки, в легких оспинках, перестали прятать ямочки от улыбок.

– Слушай меня внимательно, сталкер. Словечко-то какое кто-то подобрал… сталкер. Эх, прошлое, да грехи наши тяжкие и дети глупые. Как оно там было, Азамат, не знаешь, откуда такое название-то пошло? Не? А я знаю… помню-помню, как жопку твою обосранную на фонтанчике в Баден-Бадене мыл, засранец. Это идиома, Абдульманов. Сталкерами величали малолетних ребятишек, переигравших в игры и обчитавшихся книг о приключениях в краю неведомых мутантов, монстроуродов и страшных опасностей. Сюда бы их, к нам, хоть ненадолго. Так вот, сталкер, дело к тебе сложное, но исполнимое. Уколова, проясни своему будущему напарнику причину нашего с тобой выбора именно его.

Азамат хотел покоситься назад, но передумал. Она не вставала со стула, и тут повернешься немного – проиграешь психологически. Как в игре в «гляделки»: моргнул раньше, о-о-оп, ты продул, лошара.

Голос у офицера СБ, Евгении Уколовой, о которой Азамат ничего раньше не слышал, стал резким:

– Азамат Абдульманов, двадцать пять лет. Уроженец Октябрьского района города Уфа. Воспитывался в интернате имени Юлаева. По окончанию заведения призван на военную службу. После прохождения курса молодого бойца в составе учебного батальона номер три, распределен в учебный отряд ОСНАЗ Службы Безопасности Новоуфимской Коммунистической Республики. Обучение прошло в сокращенный срок в связи с началом боев против бандформирований сепаратистов. Участвовал в боях на направлении Чишмов и Давлеканово, представлен к награждению в виде отпуска на десять сток. Участвовал в боях в районе…

Азамат Пуля слушал ровный и сухой отчет о своем прошлом, смотря на трещины в виде профиля Ахмет-Заки Валиди. Про бои за куски земли, не так сильно выжженной кислотой, льющейся с неба, не опаленной до полного опустошения смертельным жаром радионуклидов. Слушал, и, сам того не желая, старался увидеть за невозмутимым голосом прошлое…

Далеко на востоке небо начало светлеть, выдавая скорый восход узкой розовой полоской. Небо, очистившись от туч, сверкало мириадами уже гаснущих звезд, казавшихся такими близкими.

За пролеском, справа, сухо протрещало прерывистыми выстрелами, но красной ракеты, безмолвно вопящей о нападении, не появилось.

– Эт чего это там? – Мишка Сосновцев с хрустом стянул противогаз, игнорируя устав гарнизонной и караульной службы, потер переносицу и широко зевнул. – Опять наш Дикий развлекается?