— Хорошо, но что это дает мне?

— Половина — прописные истины из учебника, но вторая не похожа ни на что из всего того, с чем мы встречались до сих пор. Начнем с того, что лежит на поверхности. Убийца — человек в высшей степени организованный, умный и образованный. Помимо того, что будет установлено при вскрытии, единственной уликой, которую к настоящему моменту оставил убийца, являются отпечатки ног. Однако он предусмотрел возможность анализа микрочастиц подошв и надел на обувь пакеты. Все же, если только убийца умышленно не надел ботинки большего размера, по следам можно судить, что его рост превышает шесть футов на три — шесть дюймов. Скорее всего, мы имеем дело с белым мужчиной, вероятно, лет тридцати с небольшим, конечно же, одиноким. Для того чтобы выполнить такую работу, ему потребовалось много времени, а также просторное помещение, где он мог бы заниматься всем этим, вероятно, подвал или гараж. Еще ему нужен был грузовик или микроавтобус, чтобы перевезти свое творение. Однако на этом стереотипы заканчиваются.

— Продолжайте.

— Тот факт, что убийца перенес скульптуру в одиночку, говорит о том, что он обладает невероятной физической силой. Можно предположить, что его работа связана с ручным трудом или же он усиленно занимается в тренажерном зале. Я склонен ко второму, не только потому, что убийца очень умен и, по-видимому, образован, но и вследствие его сопоставления себя с Микеланджело в смысле как гомосексуализма, так и гениальности скульптора, что, возможно, указывает на его стремление к эстетическому совершенству собственного тела.

— Значит, теперь вы уже считаете этого типа гомосексуалистом?

— Стопроцентной уверенности у меня нет, Билл. Но после моих бесед с доктором Хильдебрант и беглого ознакомления с ее книгой нутро подсказывает мне, что это так.

— Для меня этого уже достаточно. Что насчет мотива?

— Если не брать в расчет какую-то связь между Кэмпбеллом и Винеком, которая пока что нам неизвестна, мы снова имеем дело с ситуацией, когда преступник не попадает ни в одну из обычных категорий. Помимо того, что обе жертвы мужского пола — хотя тут, наверное, можно заявить, будто этого требовал от него «Вакх» Микеланджело, — убийца выбрал Кэмпбелла и Винека просто потому, что они обладали внешним сходством с оригиналом.

— Но это не все, да?

— В первую очередь нужно понять смысл сообщения, оставленного убийцей. Начнем с того, зачем он предпринял столько трудов, чтобы убить именно Томми Кэмпбелла и Майкла Винека? Почему объединил тела футболиста и мальчика, после чего выставил своего «Вакха» в саду состоятельного банкира из Уотч-Хилла — очевидная историческая аллюзия на то, где был размещен оригинал?

— Каков же смысл этого сообщения?

Маркхэм вкратце пересказал Берреллу свой разговор с Кэти, после чего изложил их версии относительно мотивов убийцы, то послание, которое Микеланджело-убийца почерпнул в книге Кэти: «Лишь рука скульптора способна… освобождать фигуры, спящие в камне».

— Значит, вы полагаете, что мы имеем дело с убийцей-мечтателем? — спросил Беррелл. — Он тешит себя иллюзиями? Нашел в книге Хильдебрант глубокий смысл, толкнувший его делать скульптуры из людей?

— Нет, Билл, так далеко я не пошел бы. Иллюзиями наш скульптор не страдает. Слишком большая целеустремленность, чересчур сильная выдержка. Нет, я поместил бы его где-нибудь между мечтателем и мессией. На мой взгляд, «Спящие в камне» помогли четко оформиться потребности убивать, существовавшей еще до того. Книга дала ему цель в жизни, не только в смысле того, чтобы разбудить нас, как я вам уже объяснял, но и в свете попытки воспроизвести исторический контекст размещения оригинала, стать проводником идей нового Возрождения. Быть может, убийца пытается шокирующим ударом перевести нашу культуру на следующую ступень эволюции, вернувшись к тому, что он считает высшей точкой развития человечества. Вероятно, он хочет напомнить нам о тех стандартах прекрасного, которые были утрачены или, на его взгляд, затуманены поклонением дутым знаменитостям, навязанным средствами массовой информации.

— Вы не считаете воплощение сексуальных устремлений существенным фактором? — Беррелл явно расстроился. — Даже несмотря на то, что обе жертвы мужского пола, а убийца, по вашим же собственным словам, гомосексуалист?

По голосу Беррелла Маркхэм понял, что тот не хотел задерживаться на его гипотезе. Похоже, глава бостонского управления просто не понял всю эту интеллектуальную чушь, теории Маркхэма относительно мотивов Микеланджело-убийцы остались для него темным лесом.

— Должен сказать, Билл, что я в каком-то смысле надеюсь на присутствие в этих убийствах некой сексуальной составляющей. На самом деле раскрыть преступление было бы гораздо проще, если бы мы имели дело с почти интуитивным мотивом, а не с этими возвышенными интеллектуальными бреднями. Да, на мой взгляд, убийца получает определенное психологическое удовлетворение от своей работы, однако пока что характер его поведения указывает на что-то еще, куда более высокое, чем личные, собственные интересы. Нам пока что еще не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Допустим, как я уже говорил, убийца действительно пытался таким извращенным способом подражать Микеланджело. В этом случае он мог испытывать сексуальное влечение к своим жертвам, но для него было бы неприемлемым воплощать его в половой акт. Конечно, я могу ошибаться. Пока не будут готовы результаты вскрытия, нельзя утверждать наверняка, что жертвы не подвергались сексуальному насилию. Да мы вообще еще не знаем, как именно были убиты Кэмпбелл и Винек. Кстати, надо учесть, какое количество химических реактивов и консервантов использовал убийца для достижения своих целей. Возможно, мы так никогда и не узнаем, что этот тип делал со своими жертвами, если Кэмпбелл и Винек действительно были первыми.

— Вы полагаете, он уже убивал до этого?

— Быть может, не человека. Я готов поспорить на что угодно, что первым был козел, тот, от которого взяты ноги. Мне также очень хочется поверить в то, что на счету убийцы еще парочка кошек и собак. Билл, он знал, что делает, выбрал Кэмпбелла и Винека не только потому, что они идеально соответствовали его представлению о «Вакхе». Преступник был готов к охоте на них. Не думаю, что убийца потратил бы столько времени и сил, добывая материал, если бы не был абсолютно убежден, хотя бы в теории, в том, что его замысел удастся. Вспомните, Микеланджело сначала несколько лет вырезал барельефы и небольшие скульптуры, прежде чем перешел к статуям в человеческий рост.

— Так что же вы хотите сказать, Сэм? Вы полагаете, что этот псих снова собирается убивать? Считаете, для послания, как вы это назвали, ему недостаточно Кэмпбелла и мальчишки?

— Очень надеюсь, Билл, что этого не будет, — ответил Маркхэм, листая книгу. — Я считаю, что извращенное представление о смысле жизни, толкнувшее его убить Кэмпбелла и Винека, также многократно увеличит у него в сознании культурную значимость собственного творения, убедит в том, что он добился своей цели. Тогда убийца решит, что сделал уже достаточно. Но я скажу вам вот что. Если этот человек действительно настроен убивать и дальше, то свои жертвы он будет подбирать по канонам скульптур Микеланджело. Я могу и ошибаться, но высока вероятность того, что эти бедняги окажутся мужчинами. Мне просто очень хочется надеяться, что мы схватим его до того, как он начнет свою новую скульптуру.