удар оглушил бы любого, но голова предводителя пиратов была, наверное, не из костей и мяса, а из камня. Бандит, вскочив на ноги, почесал разбитый лоб и улыбнулся:

— А ты силен, мальчишка... Ну, буду это знать.

Бандит, согнувшись, пошел на юношу легко, словно был танцором. «Пляска!» — пронеслись в голове у Данута слова покойного отца и он, выкинул ногу вперед, норовя попасть не в лицо бородача, а в его коленную чашечку. Удалось. Ну, или почти удалось, потому что бандит лишь сбился с темпа, но не упал, а слегка захромал, но ринулся на юношу и, ухватив его за пояс, легко оторвал от палубы и кинул так, что парень почувствовал себя перышком.

Данут успел развернуться в полете, упав не на спину, а на локти и колени. Приподнимая голову, увидел, что бандит летит на него сверху, намереваясь попасть двумя ногами в грудь, чтобы сломать ребра.

Наверное, будь на месте Данута обычный сильный парень, но не имевший такого отца, то разбойнику все бы удалось. А зрителям — купцам и пиратам, пришлось бы услышать хруст ломаных костей, а потом — кому ликовать, а кому огорчаться. Но юноша успел отпрянуть в сторону, а когда ноги бандита с гулким грохотом обрушились на темные доски, едва не пробив два дюйма крепкого дерева, ухватил за лодыжки и резко рванул на себя, отчего тот упал и стукнулся затылком.

Стук удара сотряс старое судно так, но пират лишь замер, на самое мгновение. Сейчас бы Дануту закрепить успех, но парень и сам после падения едва переводил дух.

Противники вскочили одновременно и кинулись друг на друга, нанося удары кулаками, стараясь попасть в лицо. Данут успел выставить левое плечо и получил такой удар, что вся левая рука онемела. Зато кулак правой стремительно пошел вперед и встретился с носом противника, сокрушая кость.

Пират отшатнулся, инстинктивно поднес руку к носу, размазывая кровь, а Данут шагнул вперед, собираясь нанести еще один удар, чтобы окончательно сокрушить разбойника. Но тут на его плечи навалилась тяжесть. Двое или трое бандитов, напав на юношу, сбили его с ног, нанося удары в голову и в корпус.

Но тут на Дануту нахлынуло странное возбуждение, смывшее и боль и усталость. Хотя, нет, возбуждение — неправильное слово. Скорее, на него сошло вдохновение! Голова работала четко и холодно, а время словно бы замедлилось. Сумев вырваться из под руки одного пирата, высвободился и принялся наносить выверенные и четкие удары, попадая в жизненно важные точки речных бродяг, превращая их в мертвецов.

Первыми умерли трое, что пытались пригнуть его к палубе. У одного из мертвецов (он был еще жив тот момент, но это уже неважно) Данут выхватил клинок и теперь дело пошло быстрее.

Атаман речных пиратов еще умирал, получив смертельное ранение в живот, а Данут уже убивал арбалетчика, крутившего «козью ножку» в таком замедленном темпе, словно был не молодым мужиком, а беременной старухой. Второй арбалетчик, неразумно оставивший оружие незаряженным, не сразу осознал, что правой руки у него уже нет, а юноша уже перерезал веревки на своих спутниках и те, придя в себя, подхватывали оружие и вступали в бой. Правда, на их долю мало что осталось. Данут, рассыпая удары направо и налево, поражался — до чего же медленно передвигаются пираты! Они даже мечи и топоры не успевали достать. Выхватить оружие из ножен успел лишь помощник атамана, но это было все, что он успел сделать, прежде чем упал с разрубленной головой.

Когда Данут, в полном изнеможение, повалился на грязные доски, купцы и матросы с ужасом смотрели на палубу суденышка, залитую кровью, усыпанную трупами.

Сколько времени он проспал, Данут не знал. Проснулся уже на исходе дня — этого, а может и следующего. Солнце еще светило, но уже собиралось спрятаться за все той же еловой стеной. Понял, что лежит на палубе, укрытый каким—то одеялом, от которого несло старой шерстью и пылью. Не удержавшись, чихнул.

— Очухался? — услышал он рядом голос старшего приказчика. — Ну, будь здоров.

Вместо ответа Данут хрипло сказал:

— Воды принеси. И поесть что—нибудь.

Хотел попросить, а получилось, будто бы приказывал старшему, но Инвудас не возмущался. Не говоря ни слова, старший приказчик вытащил откуда—то из—за спины и поставил перед младшим кружку воды и глубокую миску с мясом и ломтями хлеба.

Увидев еду, Данут осознал, насколько он голоден — желудок сводило, а руки тряслись. Вроде, такого с ним еще не бывало, а ведь приходилось не есть и по два, и по три дня, особенно, когда шла путина. Но здесь голод был волчий. Данут ел и пил, не насыщаясь, отрывая огромные куски и, глотая их не жуя. Когда первая миска показала дно, парень молча придвинул ее к Инвудасу и тот, поняв все без слов, спустился вниз, в камбуз.

Пока старший приказчик ходил за едой, парень немного осмотрелся. Пустые бочки на месте, трупов на палубе не наблюдалось, рулевой исправно нес вахту. Увидев, что странный юноша поднялся, матрос натянуто улыбнулся и закивал, пытаясь скрыть затаившийся в глазах страх. Прошелся по палубе до кормы, хмыкнул — за их судном, словно послушные собачонки на веревке, плелись четыре лодки. А в них... Да, в них было сложено не тряпье, как показалось поначалу, а трупы. Не иначе, мертвецов не побросали в реку, как бы сделал сам Данут, а взяли с собой. Интересно, зачем? Собираются их хоронить?

Данут поймал себя на том, что он абсолютно равнодушно смотрит на трупы. А говорили, что после первой смерти человек переживает до рвоты. А он же не чувствовал ничего!

Инвудас, тем временем, притащил вторую порцию еды. На сей раз, он явился с кашей. Пожалуй, что так даже и лучше.

Наворачивая вкусную кашу — уже не так торопливо, как мясо и, зачем—то прожевывая, Данут кивнул на корму:

— А этих зачем?

— Этих? — не сразу понял Инвудас. — А когда до него дошло, пояснил: — Лодки, они векшей стоят. Кстати, тебе полагается половина, — добавил он завистливо.

— Почему половина? — деланно возмутился Данут, хотя минутой раньше он и не подумал бы о разбойничьих суденышках. — Без меня, хрен бы они их получили.

— Ну так, они их не кинули, на буксир взяли. Да и сам—то ты сможешь их за хорошую цену продать?

Инвудас объяснял обстоятельно, словно его помощник и в самом деле возмущался из—за потерянной прибыли.

— Ладно, пусть половина, —