Счастливчик усмехнулся:

— Ничего, профессор, потерплю. Лучше пусть будет строптивым и своенравным, чем из-за… как ты там сказал, настроенной нейрогерной цепочки тут же поднимет лапки, стоит только когтю Алого показаться на экране.

Смотрящий на два мира замер. Нет, это не было для него таким уж открытием. Он предполагал, что его создатели предусмотрели некий “резервный механизм” контроля над ним. В глазах Могущественных это отнюдь не было свидетельством какого-то недоверия или унижением. Такие механизмы были встроены в мозги любой особи, любой касты их цивилизации. Кроме, естественно, самих Могущественных. Так почему же он сам должен быть исключением? Но степень этого контроля…

Счастливчик, как обычно, мгновенно понял, о чем он подумал, и, снова усмехнувшись, произнес:

— А чего ты хотел, мой мальчик? Ты — один из первых экспериментов над новым разумным видом. Причем это эксперимент уникальный, не предусматривающий тиражирования. Не думаю, что даже они, со всем их опытом, уверены в том, что смогли учесть все нюансы и вероятности. Так что… — Он развел руками.

— Да вы не волнуйтесь, молодой человек. Могущественные, конечно, гении, но и мы кое-что могем, — снисходительно произнес профессор и вновь уткнулся в монитор. От этого заявления Смотрящему стало еще хуже. Счастливчик молча кивнул на дверь в соседнее помещение.

Когда они расположились в стоявших друг напротив друга креслах (одно из которых, естественно, было приспособлено для Смотрящего), Счастливчик спросил:

— Не надоело бездельничать?

Смотрящий мог бы многое сказать по этому поводу, но все эти слова несли в себе больше эмоций, чем информации, а значит, были непродуктивны. Поэтому он просто ответил:

— Да.

Счастливчик на некоторое время замолчал, наверное размышляя, с чего начать, затем вновь заговорил:

— Понимаешь, судя по той информации, что мне удалось насобирать, выиграть эту войну невозможно. Никому. Потенциал обеих цивилизаций таков, что уничтожение одной приведет к неминуемому уничтожению другой. Мы равны, на каждый рывок одной цивилизации другая тут же отвечала еще большим рывком. Вспомни, как развивался конфликт. После захвата Завроса, Магдебурга, Карраша и других окраинных планет люди ответили каперством, перерезав растянутые линии снабжения. В ответ Могущественные создали базу на Карраше и продолжили атаку, захватив Симарон и планеты внешнего радиуса Келлингова меридиана. Люди ответили изобретением многолучевых орудий, и потому на этот раз захваченная область составила едва ли четверть от той, что была взята под контроль Могущественными во время первой волны наступления. Затем последовали атака на Карраш и битва за Светлую. Сегодня кажется, что Могущественные оказались на грани поражения. Но заметь, все это время конфликт протекал на территории людей.

То есть Могущественные действовали вдали от своих баз снабжения и с максимально растянутыми коммуникациями. И, по моим сведениям, пока Могущественные не задействовали и четверти своих ресурсов. Я думаю, до схватки на Завросе мы вообще сражались всего лишь с экспедиционным корпусом мирного времени. И лишь сейчас они приступили к военной мобилизации ресурсов своей цивилизации. Я хочу знать, что они задумали и как можно прекратить эту бойню. — Он замолчал, уставив на Смотрящего испытующий взгляд. Тот молчал. Что ж все было ясно. Ему предстояло стать глазами и ушами Счастливчика в ареале Могущественных. Вот почему в корабль были внесены минимальные изменения, а сам факт его существования так тщательно скрывался ото всех. Вот для чего нужны были тайные базы в пустынных звездных системах. Что ж, он получил, что хотел, — убежище и возможность самому определять свою судьбу. Естественно, насколько это возможно… Ведь никто не может быть абсолютно свободным в своих поступках, даже Могущественные.

— Итак, каково будет твое решение? — негромко спросил Счастливчик.

— А разве я могу отказаться?

— Да, можешь. — Счастливчик кивнул. — Причем тогда ты станешь максимально свободным. У тебя сохранится корабль, на эти базы завезут столь большие запасы, что вам хватит их лет на триста, и все, в том числе я, забудем о твоем существовании. Ты сможешь жить так, как захочешь…

Смотрящий на два мира вскинул руку, прерывая Счастливчика:

— Ты знаешь, кто меня создал и для чего. Твой профессор сказал, что… мои параметры и потенциал очень высоки. Так подумай еще раз, разве я могу отказаться?

Счастливчик усмехнулся:

— Вот и ладушки.

— Скажи… модификации подвергнут только меня?

Счастливчик мотнул головой:

— Нет. Это было бы бессмысленно. Если модифицировать только тебя, то, как только корабль окажется в зоне действия артефактных способностей Могущественных, экипаж мгновенно прекратит сопротивление. Так что… через пару дней экипаж станет у тебя заметно более строптивым и неуживчивым. И чтобы сохранить его в виде эффективно действующей системы, тебе понадобятся все твои способности.

Смотрящий усмехнулся:

— Твой очередной эксперимент. Что произойдет с цивилизацией Могущественных, когда они исчезнут?

Счастливчик усмехнулся в ответ:

— Скорее не когда, а ЕСЛИ они исчезнут…

И только теперь Смотрящий на два мира начал догадываться, ЧТО Счастливчик имел в виду, когда произнес “ЕСЛИ”.

— Прыгай!

Брендон вздрогнул от крика, раздавшегося у него над ухом, но лишь еще сильнее вжался в теплый дюрапласт. Нет, это не могло относиться к нему. Твари, которые зажали их на крыше, стреляли с убийственной точностью. Поэтому любая попытка высунуть макушку из-за бортика была бы равносильна самоубийству. Черт, их зажали очень профессионально. Брендон понял это по тому, что Ив, несколько раз пытавшийся приблизиться то к лифтовой шахте, то к пожарной лестнице, то к аварийному окну с а-гравитационным аварийным спуском под ним, каждый раз был вынужден уходить на следующий этаж, поднимаясь все выше и выше. Брендону в этой сумбурной мешанине была отведена трудная, но почетная роль приложения к воротнику своего пиджака, за который Ив вытягивал его из-под возникавших буквально отовсюду потоков стремительно летящих игл.

А как здорово начинался вечер…

В ресторан “Звездная лагуна” они приехали за полчаса до одиннадцати. Вообще-то Брендон не очень любил этот ресторан. Большинство его посетителей были совершеннейшими снобами, хотя и на свой, особый лад, но сегодня была пятница, а пятницы в “Звездной лагуне” были известны не только по всему Нью-Вашингтону, но и по всему Келлингову меридиану. Дело в том, что первое слово в названии этот эксклюзивный рыбный ресторан получил отнюдь не в честь физических тел, дающих свет и тепло окружающим их планетам, а в честь тех, кто выступал в нем каждую пятницу. Пятницы были днем звезд, вернее ЗВЕЗД! О, “Звездная лагуна” отнюдь не отличалась такими уж высокими гонорарами. Наоборот, за два часа в “Олимпике” или “Волверстон-холле” можно было заработать раз в пятнадцать больше, чем за четыре часа пятничного вечера (или, вернее, ночи) в “Звездной лагуне”. Более того, пятницы в ресторане были “клубным днем” (это означало, что в этот день в ресторан допускались только люди, оплачивавшие ежедневный заказ столика независимо от того, собирались они сегодня посетить “Лагуну” или нет), так что случалось, звезды выступали перед залом, заполненным лишь на треть. Но эта треть того стоила…