– И что она собирается делать? – спросила я, собравшись с мыслями.

– В том-то и дело, что ничего не собирается. Когда я ей сказала, что она беременна, Огурцова начала ругать Мишку – подонок, мол, такой разэтакий. Я говорю – еще не поздно, можно все исправить, а она мне: «Это на что ты намекаешь?» Знаешь, злобно так спрашивает и надвигается на меня, будто в стенку впечатать хочет! Приперла и как заорет на всю ординаторскую: «Детоубийца!» Прибежала Черепова, и тут началось: «Почему посторонние в отделении? Что это вы себе, Пульхерия Аполлинарьевна, позволяете?! Вы мой заместитель, помогать мне должны, за порядком смотреть, а сами же его и нарушаете!» Огурцовой стоило только увидеть нашу Людмилу Васильевну, так она давай как лошадь ржать и еще представляешь, что ляпнула? У нее, говорит, правда голова младенческая! И как там мозги помещаются? А растет-то, растет-то из плеч, без шеи! Точь-в-точь, Пулька, ты ее нам описала, ну истинный буйвол! Маш, вот ты мне скажи, ну не дура? После того как я их проводила до первого этажа, Черепова вызвала меня в кабинет и провела часовую беседу. Она, конечно, не стала выяснять, что я думаю по поводу ее внешности, но шестьдесят минут уверяла меня, и ты знаешь, почти убедила в том, что я отвратительно работаю и вообще никудышный заместитель заведующего гинекологическим отделением. Нет, я все же эту стерву скину с должности!

– А Икки-то как? – затаив дыхание, спросила я, но тут же пожалела об этом.

– Да это вообще падшая женщина! Она хоть мне и не говорит, но все-таки переспала с этим прыщавым юнцом, ну... официантом из «Ануфрия». Думала, я не догадаюсь! Как всегда не предохранялась – и вот результат – он наградил ее трихомонозом. Но она так и не раскололась! Говорит, у меня, мол, никаких половых контактов не было! Я спрашиваю, как же такое могло произойти без контактов?

– А она что?

– Ветром надуло – вот что!

– А ты что?

– А я ей выписала допотопные антибиотики, чтоб она месяц от этой заразы лечилась и хоть месяц ни с кем не связывалась! Вот что я!

– Нет, ты меня, Пуль, извини, но это жестоко!

– Ничего не жестоко! Пусть хоть прочувствует немного, может, поймет, что спать с кем попало опасно для здоровья! Может наконец приучится пользоваться презервативами! Ой, Машка, пойду спать! Устала я сегодня.

– Завтра в 18.00 выборы моей бабушки в лидеры «Золотого песка»!

– Я заеду за тобой в пять и скажи трихомонозной, пусть подгребает. А беременной полезно в общественном транспорте потолкаться – может, сделает соответствующие выводы! Я не могу себе представить Огурцову с четырьмя детьми! Ха! Ха! Ха! – И Пулька, звонко хохоча, бросила трубку.

После разговора с Пульхерией я тут же набрала Анжелкин номер, дабы вразумить и поставить на место ее съехавшие мозги.

– Але, – томно проговорила она.

– Огурцова, я все знаю! – решительно начала я. – Тебе нужно предпринять какие-то радикальные меры!

– Что?! – с презрением фыркнула она и взревела в религиозном экстазе: – Господь сказал: «Плодитесь и размножайтесь!» Вот я и размножаюсь! Меня должно быть много! А вы!.. Вы все!.. – Ей очень хотелось, видимо, пообиднее нас обозвать. – Детоубийцы!

– Анжела, но как ты собираешься жить с двумя детьми на руках, без мужа? – Я все еще пыталась образумить ее.

– У меня будет четверо детей! Я и Кузьму со Степанидой отсужу! Я буду одинокой матерью-героиней! И пособие буду получать! И орден мне за это дадут! – фанатично прогремела она. – А то обнаглели совсем! Детей отбирать у родной-то матери! Я ведь тогда Кузьку не повезла к адвентистам поганым! Так мой бывший долдон сам приехал и силой ребенка увез!

Я поняла, что съехавшие мозги подруги поставить на место никак не удастся, и мне ничего не оставалось, как позвать Анжелку на выборы моей бабушки в лидеры партии и продиктовать ей адрес Зинаиды Петрыжкиной.

Потом я позвонила нашей болящей. Икки разговаривать была не расположена – сказала лишь, что тоже поедет на выборы и, обозвав Пульку коновалом, бросила трубку.

Адочка позвонила мне сама, вся какая-то взвинченная, взбудораженная:

– Сестрица! Сестрица! Я целый день тебе трезвоню! Ты трубку не берешь! Почему ты трубку не берешь?! Мне этот кровопийца в деньгах отказал – ни на какой материал денег не даст! Не даст! Сказал, что пошив формы для аптеки – это необоснованная просьба, это не трудный момент моей жизни, и он не намерен оплачивать мои заскоки! Заскоки мои! – Кузина сильно нервничала. – Вампир! Душегуб! Ничтожество! Что мне теперь делать? Что? Скажи Икки, пусть готовит деньги! Я присмотрела чудный сатин! То, что надо!

– Завтра бабушкины выборы в лидеры. Приедешь?

Адочка согласилась, не задумываясь, и записала адрес подъездной активистки, родной брат которой стоит во главе агентурного отдела «Золотого песка».

– И батист, батист в тон нашла! – Кузина никак не могла успокоиться.

– А у нас Анжелка беременна! Двойней! Уже на десятой неделе! – похвасталась я.

– А на что брать-то? Денег-то нет! – Именно сейчас я поняла: Адочку уже ничто не может потрясти – даже такое грандиозное известие, что Огурцова беременна двойней вот уж как десять недель. Кузину интересовал лишь один вопрос – где взять деньги. Она полностью погрузилась в создание эксклюзивной формы для сотрудников аптеки «Моторкина и Сº».

* * *

На улице уже сгущались сумерки – мы с Икки сидели около дома Мисс Бесконечности в Пулькиной «каракатице» горчичного цвета, которая всегда напоминала мне божью коровку, и поджидали Адочку с Анжелкой.

– Икки, скажи честно! Ведь ты переспала с официантом из «Ануфрия»?! – Пульхерия всю дорогу мучила подругу, но та секрета своего не выдавала, держалась как партизан, время от времени повторяя одно и то же: «Отстань!» или «В бассейне заразилась!»

Наконец вдалеке показалась худощавая фигура модельерши всех времен и народов в красном пончо, колпаке и рейтузах. Мне вдруг показалось на минуту, что кузину вот-вот подхватит ветер и унесет за тридевять земель.

– Холод собачий! – сообщила она, усаживаясь на переднее сиденье. От Адочки повеяло морозом, свежестью и хвоей. – Опять Фроденька одна! Слишком часто она одна остается в последнее время! Слишком!

– Огурцова снова опаздывает! – заметила Пулька.

– Икки! Нужно отомстить этому юристу-малолетке из «Ануфрия»! Ну, который с тебя 150 долларов за сексуальные услуги потребовал! Я подумала и решила, что ему это не должно сойти с рук! Не должно! Я придумала, откуда взять деньги на форму! Нужно, чтобы Пульхерия выписала рецепт с дорогущими препаратами, а ты бы его этой сопле предоставила! Предоставила бы этому молокососу! И пусть оплачивает! Пусть! А покупать бы ничего не стала! – брякнула Адочка.

– Я так и знала! – победоносно воскликнула Пулька. – И она мне всю дорогу лапшу на уши вешает, что заразилась в бассейне! Да ты отродясь в бассейн не ходила! Врушка!