над моим телом. Я притворяюсь, что против, только ради вида…

– Мы опоздаем на сеанс, – шепчу я напротив его губ.

– Придем к следующему.

– Почему у тебя всегда на все есть ответ?

– Потому что я знаю, чего хочу, и прямо сейчас я желаю, чтобы ты помолчала и позволила поцеловать тебя.

Он не дает мне времени на ответ и целует в губы. Вода сразу же становится горячее.

* * *

После кинотеатра, где Раф продолжал ласкать мою шею и мне не раз приходилось умолять его продолжить эту сладкую пытку в туалете, мы проводим вечер, лежа где-то на полпути между большим озером и горами. Чуть выше – лес из елей, рядом с головой – скалы, а под нами – свежая, дикая трава. Я без ума от этого места. Как я согласилась уехать шесть лет назад?

– Теперь, когда ты вернулась, то больше не уедешь, верно?

Ему не все равно?

– Нет. Мне слишком нравится жить вблизи гор. Все эти годы мне их очень не хватало.

Я приподнимаюсь, подложив руку под голову, и наблюдаю за его лицом.

– А ты?

– Я? Мне и здесь хорошо.

– И все? Разве тебе не хочется учиться в другом месте, увидеть другие места?

– Я уже много их повидал. И только здесь я чувствую себя как дома. Посмотри на этот пейзаж, он самый лучший. Я счастлив и живу так, как велит мне сердце. Летом я работаю, зимой меня ждет снег и я развлекаюсь. Не знаю, что еще нужно.

Он, кажется, раздумывает, что сказать дальше, но, в конце концов, говорит:

– Особенно теперь, когда ты здесь.

– Ты действительно так думаешь?

– Я уже говорил, что всегда тебя ждал. Теперь ты здесь, а большего я не смею желать.

– Ты не должен так говорить, – бормочу я себе под нос, опустив голову.

Я чувствую себя уязвимой, в то время как он кажется таким искренним.

– Почему?

Он вытягивает руку, хватает меня за талию и притягивает к себе. Наши лбы соприкасаются, и мы целуемся. Раф не дает мне убежать, положив две руки по обе стороны от моей головы.

– Почему я не должен так говорить?

Не хочется отвечать, порождать сомнения, напоминать ему, что мы живем моментом, который неизбежно закончится. Мне хорошо в его объятиях, и я не хочу разрушать чары. В его объятиях нет ничего сексуального, никакой спешки, никакого жгучего желания. Я открываю в нем другую сторону, более мягкую, более внимательную, и мне она тоже нравится. Я хочу провести с ним всю ночь, целовать, смотреть на него, наслаждаться его нежностью. Раф снова ложится и притягивает меня к себе, не требуя ответа. Он позволяет тишине повиснуть между нами, как будто это нормально, что нам не нужны слова, чтобы понять друг друга.

Кажется, я влюбляюсь в Рафа.

И не понимаю, насколько это правильно.

Глава 21

Раф

Я думаю, что нет более чувственного образа, чем Вик в коротком комбинезоне, вбивающая гвоздь в стену. Сегодня днем она устанавливает новые стенные шкафы на кухне своей квартиры. Большую часть времени она проводит на стремянке, а ее задница находится на уровне моего лица. Ремонт теперь мое любимое занятие. Конечно, ремонт и все, что я потом делаю с Вик.

– Ты пришел помочь или посмотреть?

– Должен признаться, что становится все интереснее и интереснее.

– А от тебя все меньше и меньше пользы!

– А ты все привлекательнее и привлекательнее. Знаешь, как сексуально ты смотришься с молотком?

Вик закатывает глаза, притворяясь раздраженной, и игриво улыбается.

– Будь осторожен, не зли меня, – грозит она мне молотком.

– Нечестная игра. Почему ты всегда в этом костюмчике?

– Возможно, чтобы свести тебя с ума…

Я подхожу к стремянке и провожу рукой по ее голой ноге, от колена до края мини-шорт. Мои глаза на уровне бедер. По бокам костюма две пуговицы, я расстегиваю их. Вик смотрит на меня, не двигаясь.

– И у тебя получается, – отвечаю я.

Футболка также очень короткая. Когда я расстегиваю шорты, то касаюсь обнаженного тела. Я действительно схожу с ума. Прислоняюсь лицом к коже.

– Да уж, тебе много не нужно, чтобы…

– Только ты, – отвечаю я, выпрямляясь, чтобы убедиться, что она поняла меня.

Она перестает стучать по стене, застыв, и по выражению ее глаз я вижу, что она ждет, пока я проясню свои слова. Пользуясь случаем, я просовываю пальцы под ее белье, к тому участку кожи, который притягивает меня, как гребаный магнит.

– Ты единственная сводишь меня с ума.

Только она.

Я слышу, как она на мгновение перестает дышать. Возможно, потому что я встал еще ближе к ней. Целую ее обнаженную талию, мои пальцы забираются под рубашку и отодвигают ткань. Я опускаю Вик на пол, пока мой рот путешествует по ее телу: поцелуй в запястье, в ложбинку на плече, под челюсть…

– Только…

Я наконец-то ее обнимаю.

– … ты.

Она отвечает на поцелуй, с наслаждением прижимаясь к моим губам.

– Почему? Разве за тобой не бегает орава поклонниц?

– Групповуха – это весело, когда тебе больше нечем заняться.

Она отходит в сторону, как бы оценивая мои слова. Поэтому я признаюсь:

– С тобой все серьезно.

Я схожу с ума. А если все не взаимно? Что, если я просто развлечение, пока нет кого-то лучше? Например, мой брат. Опять он. Я не могу думать ни о чем другом. Чем больше проходит времени, тем больше я думаю о его возвращении и тем больше мне интересно, как Вик будет вести себя, когда снова увидит его. Мы договорились не говорить о нем, поэтому я молчу. Но я не могу не задаваться вопросом, как она отреагирует при встрече с Брисом. Я не могу вновь видеть то, что происходило, когда им было по восемнадцать лет: они не отлипали друг от друга.

– А для тебя?

Мне нужно знать.

– Думаю, да.

Значит, она сомневается…

– Да, – говорит она. – Так и есть.

Но? Я чувствую, что она сдерживается, чтобы не сказать то, что думает. Я не задаю вопросы, не хочу услышать то, что мне не понравится. И решаю продолжать играть честно:

– Помнишь, когда тебе было четырнадцать лет, и умерла твоя мама. В день ее похорон я видел, как ты сдерживала слезы, чтобы быть сильной ради младшей сестры и отца. Я влюбился в тебя тогда. Мне хотелось быть таким же сильным, как ты, когда мой отец ушел.

– Ты был слишком маленьким…

– Я знаю, да. Младший. Все беспокоились обо мне как