Еще он подумал, что эту туалетную воду ему наверняка подарила Нина. Арсению она тоже подарила такой флакон три года назад, на сорокапятилетие.

Даша рывком поднялась со скамейки и протянула ему руку.

– Пошли в магазин. Я хочу убедиться, что это тот самый запах.

Они прошли мимо девушки с развернутым журналом. Такса вскочила, чтобы последовать за Дашей, но хозяйка строго приказала:

– Лежать!

Такса тявкнула и улеглась у ее ног, провожая Дашу взглядом.

Парфюмерный магазин нашелся через пятнадцать минут блужданий по окрестностям. Даша вошла первой и сразу направилась к девушке-консультанту. Арсений остался ждать у входа. Он знал, что услышит, когда Даша вернется.

– Да, – кивнула она. – Это тот запах.

– Ты уверена? – спросил Арсений, понимая, что это чистейшая формальность.

Даша посмотрела на него больными тревожными глазами.

– Если бы тебя выкинули из окна четвертого этажа, ты бы запомнил, как пахло от убийцы. На всю оставшуюся жизнь.

Она вышла на улицу.

– Что будем делать? – спросил Арсений, когда сумел ее догнать. Схватил Дашу за локоть. – Умоляю, не ходи так быстро. Я задыхаюсь.

– Извини. – Она огляделась и потянула Арсения к стене дома. – Не знаю, как ты, а я собираюсь уехать. Если получится, сегодня же.

– Не выяснив, кто тебе отправил эту музыку? – поразился Арсений. – Ведь номер определился!

– Плевать мне на это, – прошипела Даша. – Я нутром чую: меньше буду знать – дольше проживу. – Она снова беспокойно огляделась. – Пошли, поищем авиакассу.

Следующий час ушел на оформление билета экономкласса. День вылета – сегодняшний, время вылета – 21 час 45 минут. Регистрация начинается за два часа. Арсений взглянул на запястье.

– Половина второго, – сообщил он.

– Отлично. Успею собраться.

Они вернулись в гостиницу на такси. Арсений достал из кармана все оставшиеся денежные купюры и протянул их Даше.

– Зачем? – не поняла она.

– А как ты до аэропорта доберешься?

Даша неловко вытянула из стопки пятисотрублевую купюру. Меньше не было.

– Спасибо, этого достаточно.

Арсений сердито сунул оставшиеся деньги в карман теплой вязаной кофточки.

– Бери, тебе говорят! До стипендии дожить надо?

– Надо, – ответила Даша, чувствуя, как у нее зачесались глаза. – Спасибо. Прости, если что не так.

Они обнялись прямо возле лифта, не обращая внимания на людей вокруг.

– Хочешь, пойду с тобой? – спросил Арсений.

Даша покачала головой:

– Не стоит. Я скажу Сашке, что ты в курсе событий. Он не посмеет дернуться.

Стеклянная кабина распахнулась перед ними – обманчиво приветливая, отмытая до блеска. Даша вспомнила платиновую блондинку, напряженно смотревшую в потолок, крепко сжимающую поручни.

– А что будет с тобой? – спросила она.

Арсений пожал плечами:

– Ничего. Буду работать, пока сил хватит.

– И оставишь все так…

Даша не договорила. Арсений не ответил, только выразительно глянул на нее и скривил губы. «А сама-то?» Даша смутилась. Если кто-то имеет право упрекать Платонова в трусости, то явно не она.

Кабинка остановилась, стеклянные двери распахнулись с вымотавшим душу перезвоном.

– Я позвоню, – пообещал Арсений.

Даша кивнула и, не оглядываясь, пошла по красной ковровой дорожке. Позади прозвенели хрустальные колокольчики, и лифт поехал наверх.

Перед дверью Даша остановилась и прислушалась. Тишина. Сашка в номере, так сказала дежурная. Вот только не сказала, один ли он там. Входить было страшно, оставлять вещи – глупо. Тем более, что одно платьице принадлежит не ей, а Маше Суворовой. Это соображение ее вдохновило. Даша сжала пальцы и несколько раз резко стукнула. Зашлепали задники любимых Сашкиных тапочек.

Даша ожидала чего угодно: допроса (и где ты, подруга, шлялась всю ночь?!), скандала (и как это понимать?!), претензий (не могла позвонить, что ли?!), фальшивого облегчения (слава богу, с тобой все в порядке!), но ничего такого не произошло. Сашка открыл дверь и сразу же ушел в комнату. Что ж, тем лучше.

Даша вошла в ванную и собрала со стеклянной полочки всю свою косметику. Бросила ее на покрывало, достала из-под кровати спортивную сумку и принялась укладываться. Сашка сидел в кресле и делал вид, что читает книгу. Даша на всякий случай старалась не поворачиваться к нему спиной.

Через пятнадцать минут Сашка захлопнул книгу.

– В котором часу рейс?

– Неважно, – ответила Даша. – Я уезжаю, а ты остаешься.

Она заглянула в гардероб, проверила, не забыла ли чего. Вроде нет. Сашка следил за ней прищуренными внимательными глазами.

– Так и расстанемся? – спросил он, наконец.

Даша застегнула сумку и села на кровать.

– Как «так»?

– Без объяснений.

– Если хочешь, объясняйся, – предложила Даша. Она говорила настолько спокойно, что сама поразилась. – Например, каким образом мне в еду попал этот проклятый амфетамин? Почему ты ушел сразу после того, как я поплыла? Ты же видел, что-то не так, почему не остался со мной, не вызвал врача, а? – Она подалась вперед, ловя его взгляд.

Сашка не отвел глаза, но и не ответил.

– Или, например, какую услугу ты оказал тому человеку, который был здесь позавчера? Наверное, не маленькую, иначе тебе не отвалили бы столько денег! И почему ты любым путем должен задержать меня в этом проклятом городе еще на месяц?

Сашка дернулся, но Даша остановила его брезгливым движением бровей:

– Умоляю, не теряй даром времени! Я слышала ваш разговор. Не весь, к сожалению, кое-что осталось за кадром, но мне хватило, чтобы не верить ни единому твоему слову! – Она откинулась назад, уперлась руками в кровать и фыркнула: – «Юрка Самойлов»!.. «Джипешник»!.. – посмотрела на Сашку и добавила: – Сволочь!

Она так хотела, чтобы Сашка сказал хоть одно слово! Пускай даже соврет, если нельзя иначе, но хоть что-то! Однако Сашка молчал, не сводя с нее глаз, и Даша видела их острый прицельный блеск. Он что-то обдумывает.

– Я рассказала все, что случилось, одному человеку, – предупредила она на всякий случай. – Он должен позвонить. Если я не отвечу…

Даша не договорила. Встала с кровати и отправилась в ванную.

Уже встав под душ, она услышала, как щелкнул замок на двери.

– Нет! – крикнула Даша изо всех сил и, как была, раздетая, метнулась в комнату. Остановилась, тяжело дыша, и огляделась.