Действо закончилось стремительно: секс и пьянство – две вещивзаимоисключающие. Николай перевернулся на спину и через минуту задышал ровно.

«Теперь утром если он и вспомнит, что я была у него, то проразговоры наши точно забудет, – думала Света. – А то протрепался быКаморному, а тот, если узнает, что я в курсе его отношений с ладожскими,устроит мне не жизнь, а каторгу».

Она оделась и вышла в прихожую. На пороге своей комнатывозникла старуха в длинной ночной рубашке, худая, морщинистая шея была обвязанастареньким шарфом.

– Я ухожу, – обратилась к ней Света, иначе жутко былостоять в полутьме и молчать.

Старуха ничего не ответила, только заперла за ней дверь.Слушая, как лязгает старинный замок, Света почувствовала отвращение ко всемумиру.

Дома, однако, не спали, ждали ее. В комнате горел свет идаже играла музыка – это в два часа ночи. Услышав, как Света вошла, Иришкапоявилась в прихожей в коротеньком халатике с бутылкой шампанского в руках.

– Ты что так долго, Светик? – Она закружилась,напевая. – Ой, ты у хахаля была? Хорошо, что ночевать не осталась!

– С чего ты взяла, что я была у хахаля? – отшатнуласьСвета.

– Да по тебе же видно, по женщине всегда видно, когда оназанималась любовью! – авторитетно ответила сестра.

Света моментально отвернулась к зеркалу, потому что ей вдругстало ужасно плохо – до чего же она дошла, если на ней отражаются занятия дажетаким, с позволения сказать, сексом! Любовь... Она вспомнила мятые простыни,запах водки...

– Я в ванную, а ты подожди, после поговорим.

В ванной под шум льющейся воды Света немного поплакала.Минут пятнадцать, больше она не могла себе позволить – Ирка забеспокоится,начнет ломиться в ванную, а увидев Свету плачущей, сама разревется, инеизвестно чем потом дело кончится. Ирка очень эмоциональна, как и мать, Светанарочно усвоила жесткий тон с ними, иначе начнутся слезы да сопли. Нет, Светане может себе позволить плакать.

После горячего душа стало легче, Света даже усмехнулась,вспоминая Николая – тот еще геройлюбовник! Небось и не вспомнит, кто у негоночью был. Может, и к лучшему, уж сама-то Света ему напоминать не будет.

Она расчесала мокрые волосы и пригляделась к себе в зеркале.Никакой косметики на чисто вымытом лице и никакой прически – ничто не отвлекает– ни кудряшки, ни челка. В зеркале проступило ее настоящее лицо. Света непохожа на мать и сестру. У Ирки мордашка хорошенькая, глаза большие серые, иволосы вьются вокруг лица светлым ореолом. Приятно смотреть на Иришку. Но Светанаходила в лице сестры материнские черты и видела, какой Ирка станет лет черездвадцать, конечно, если останется здесь. Черты ее расплывутся, потеряют форму,рано появятся морщины, двойной подбородок... Нет, у Светы не такое лицо. Взглядпрямой, жесткий даже, черты твердые, и все лицо поражает задумчивойсерьезностью. Именно женщины с такими лицами заслуживают доверия сообщать людямо важных событиях, происходящих в стране и мире. Вот у Алены Багун тожесвоеобразное лицо – не скажешь, что правильные черты, но есть в них что-то,виден характер, а в характере ее, как и у Светы, присутствует твердый стержень,таких женщин просто так не собьешь с намеченной цели. И Каморному Алена простотак не спустит то, как он с ней разговаривал сегодня вечером.

Света надела халатик, похожий на тот, что был на Ирке, ивышла в коридор. Тут только она заметила в руках у сестры бутылку шампанского.

– Ты что это на ночь глядя? – недовольно спросила она.

– А ты не догадываешься? – засмеялась Иришка.

– Неужели? – Света невольно прижала руки кколотившемуся сердцу.

– Ну да, ну да! Мне дали визу! – Ирка закружилась покомнате. – Открывай шампанское скорее!

– Покажи! – потребовала Света.

– Вот, смотри, – Ирка совала ей паспорт, – вонкакая красивая. Ты подумай, сколько меня мариновали! Они, видишь ли, не хотятменя пускать в Англию, потому что я хорошо знаю язык и могу там остаться. Яразозлилась и говорю, что действительно могу там остаться, потому что выйдузамуж за Джулиана. Я все сомневалась, а теперь, назло им, выйду!

Светлана, не слушая, рассматривала в паспорте разноцветныйквадратик. Господи! Наконец-то!

– Виза на четыре месяца, – стрекотала сестра, –как раз месяца полтора на сборы, а потом, в апреле, Джулиан будет в отпуске, иу них цветут рододендроны... Представляешь, целый лес цветущих розовых,сиреневых, желтых... Выпьем за поездку!

Света залпом выпила шампанское и поставила бокал на стол.

– Ну вот что, – медленно начала она, – слушай менявнимательно, сестричка. Ты не будешь ждать полтора месяца, ты пойдешь забилетом завтра утром. И возьмешь его на послезавтра. И вещи соберешь за одиндень – барахла меньше будет. И улетишь в туманный Альбион послезавтра, Джулиануя сама позвоню, чтобы встречал.

– Но как же... так быстро? – растерянно спросила Ирка.

– Не перебивай! – отмахнулась Света. – Так вот,прилетишь к нему. А дальше... говоришь, вы с ним не спали? Так вот, делай чтохочешь, хоть спиралью закрутись, но изволь уложить его в постель, и там чтобывсе было в порядке, чтобы ему и думать было страшно – тебя обратно отпустить!Заруби себе на носу: никакая это у тебя не увеселительная поездка, ты уезжаешьотсюда, уезжаешь навсегда и сможешь приехать ненадолго погостить, только когдаполучишь тамошнее гражданство! И родителям его хоть задницу лижи, но извольпонравиться, чтобы они лучшей жены для своего сына не желали!

– Почему ты так хочешь от меня избавиться? – вскипелаИрка.

– Потому что для тебя это – единственный шанс житьнормальной человеческой жизнью! Вопрос закрыт, мы это тысячу раз обсуждали.Попробуй только вернуться – и я задушу тебя в аэропорту собственными руками!

– А вы? Как вы здесь будете жить? – закричалаИрка. – Я просто боюсь оставить на тебя маму, ты уморишь ее голодом!

– Дура, – спокойно ответила Света, – а ктосодержал ее все это время?

– Дело даже не в этом, – запинаясь ответиласестра. – Ты... у тебя нет к ней никаких чувств, ты не можешь ейпростить, что она не удержала отца.

– Да кто сейчас об этом будет думать? Через десять-то лет?Ирка, не валяй дурака, поезжай, потом может быть поздно. Даю тебе слово, что сматерью буду обращаться сносно, все же я ее родная дочь.

– Ну, спасибо, – неожиданно раздался с порога голосматери. – О чем вы так яростно спорите в два часа ночи?

«Господи, хоть бы раз в жизни она поддержала меня!» –взмолилась Света.

И Бог внял ее мольбам.

Каморный после разговора с Аленой страшно разозлился. Экаясволочная баба, еще угрожать смеет! По привычке он стал рыться в памяти, чтобывспомнить что-то, чем можно Алену прищучить. И с удивлением понял, что ничем,ничего такого он про нее не знает. Мало того, он вообще знает про ведущуюсвоего канала очень мало, как, впрочем, и все сотрудники. Ну все – это ладно,но как же он, Александр Каморный, так прокололся? Не ждал от Аленынеприятностей, никогда ее не задевал, вот и не подстраховался вовремя.