Таргитай тоже снял волчью шкуру, закашлялся от жара. Рядомзло харкал Олег, выплевывал темные сгустки пыли. Мрак шагал размеренно, быстро,но не бежал. Сапоги его стучали чересчур громко, он морщился, подгибал колени,стараясь по твердой сухой земле идти так же неслышно, как и по мягкой шкуреЛеса, посыпанной старыми листьями, хвоей.

Наглотавшись пыли от сапог Мрака, Таргитай и Олег догадалисьдогнать оборотня, пристроились по бокам. Мрак шагал с каменным лицом, глазанапряженно обшаривали виднокрай, что здесь уже стал видноколом. Олег постепенноначал меняться в лице, надсадно сопел, морщился, наконец выговорил с мукой:

— Здесь в самом деле Край Мира… Ни одного деревца! Ялибо лопну, либо уписаюсь…

Мрак хмуро хмыкнул, но не повернул головы.

— Как же, по-твоему, здесь живут люди?

Олег крепился долго, бледнел, зеленел, с надеждой осматривалбесконечную поляну. Уже не до дерева, хотя бы куст… Наконец приотстал,застонал. Таргитаю кортело посмотреть, как мудрый волхв найдет выход избезвыходного положения, но Мрак не сбавлял шага, головы не поворачивал, иТаргитай вынужденно мчался следом. Он лишь оглянулся на миг, волхв зачем-топрисел по-бабьи, тут же нога Таргитая провалилась в норку подземного зверька,Таргитай шлепнулся, больно расквасил нос о непривычно твердую землю.

Волхв догнал их не скоро, зато прыгал, как лосенок. Похоже,свет за Краем Мира уже не казался таким ужасающим.

У Мрака начали хищно подрагивать широкие крылья носа. Изгоивидели как оборотень настороженно оглядывается, посматривает вверх. Их все чащеобгоняли пчелы, толстые и гудящие тяжело, с грузом. Таргитай беспечно напевалпесенку, Олег же спросил встревоженно:

— Беда?

— Непонятое впереди.

— Значит, беда, — сказал Олег убежденно.

Он взялся за обереги, суетливо щупал, другой рукой делалотгоняющие жесты.

Впереди показался холмик, близился. Огромная человеческаяголова, размером с козу, лежала прямо на земле, упираясь подбородком в стеблитравы. Длинная седая борода и серебрянные волосы покрыли половину лужайки.Белые волосы на лбу придерживал бронзовый обруч шириной в две ладони и толщинойв два пальца. На густых бровях сидели нахохленные воробьи. Когда неврыприблизились, птички с недовольным чириканьем взлетели, а огромные как щитынабрякшие веки медленно пошли вверх.

— Живой! — ахнул Таргитай.

Все трое попятились так спешно, что Олег и Таргитай дажебрякнулись на спины. Один от ужаса, другой от неожиданности, но брякнулисьпозорно. Мрак пораженно качал головой.

— Ты кто, мужик?

Огромные как побелевшие на солнце валуны, глаза уставилисьпрямо перед собой. Белки были желтые, полопавшиеся от сухости и зноя, кровяныежилки набухли, лопались от непонятных усилий, но все же глаза были глазамиразъяренного воина. Мясистые губы, тоже покрытые корочкой от сухости и пыли,шелохнулись, мощный голос прогудел:

— Мимир… я — Мимир! А кто вы, дерзкие?

— Люди, — ответил Мрак. Он оглянулся на Олега, тотподнимался с четверенек, бледный, дрожащий. — А ты чего такой? Уродился,аль как?

Брови сдвинулись, на переносице заскрипела крепкая дубленаяветрами и морозами кожа.

— Я Мимир, — прорычал он. — Мимир! Хозяинмедового источника!

Ноздри Мрака снова задвигались. В теплом воздухе пчелыгудели мощно, довольно. Похоже, медовый источник в самом деле рядом.

— А где твой мед? — спросил он. За его спинойТаргитай шумно потянул слюни, сглотнул. Глаза певца стали голодными как у стаиволков.

— Мед мой, — прорычал Мимир еще грознее, — онже мед мудрости! И всякому бродяге недоступен. Я сторожу с начала времен… СамОдин — бог богов! — за глоток… глаз в залог! А что могут безродныебродяги? Никчемные изгои?

Таргитай пощупал свои глаза, попятился. Олег тоже коснулсявек, на лице волхва боролись страх и странная жадность. А Мрак развел широкиеладони:

— Успокойся, батя. Храни свой мед. Если бы мудростьделала людев счастливымы! А то еще Боромир рек, что во много мудрости многопечали. Спи, а мы пойдем дальше неграмотными, но смотреть будем в оба.

Таргитай и Олег еще во всю глазели на чудную голову, вонкакие диковины здесь, а Мрак уже ухватил за шивороты, потащил, дал по пинку, иоба побежали впереди, размахивая руками как взлетающие птицы крыльями.

Таргитай оглядывался, пока голова снова не превратилась вкрошечный холмик. Не выдержал:

— А почему не дал? Задурно?

Мрак пожал плечами, всякие люди на свете, жадных больше, чемщедрых:

— Задурной бывает только приманка в капкане.

Олег сказал торопливо:

— Ничто даром не дается, за все надо платить… Мимир… ондаже сам не помнит, из богов ли он, из ванов или альвов… Мрак, я не знаю чтоэто, так Боромир говорил!.. Но источник под ним! Накрыл задницей… ах да,бородищей и власами, не сразу и догадешься. А может и еще что-нибудь помимоисточника.

Мрак оглянулся:

— Вернемся? Пока далеко не утопали. Я там в траве целоебревно заприметил. Подважим, сковырнем…

Олег вскрикнул испуганно:

— Возвращаться? Ни в коем случае!

— Почему?

— Дурная примета. Удачи не будет.

— Тогда вперед, — согласился Мрак. —Навстречу утренней заре. Если с начала времен, то еще столько просидит. А заэто время найдутся, кто сковырнет и пошарит жадной дланью, что под ним. Да ивообще… Вас не учили чужое не брать?

— Нет, — ответил Таргитай недоуменно.

— Хорошо, — вздохнул Мрак с великимоблегчением, — а то бы намаялся с вами… Тихо! Я не волхв, но что-точуется.

Он замедлил шаг, а Таргитай и Олег задержали дыхание. Хищныекрылья носа Мрака трепетали, как крылья бабочки на ветру. Он сказал напряженно:

— Непонятно… Много зверей, очень много!

— Как в нашем Лесу? — вскрикнул Таргитайсчастливо.

— Больше. Намного больше! Но вот люди… Люди идут вместесо зверями, чего быть, конечно же, не может!

Таргитай и Олег послушно нырнули в заросли, отползли. Олеграсправил за собой стебли, Таргитай начал рассматривать желтую гусеницу, чтопереползала с травинки на травинку. Гусеница тоже оборотень, она будет спать втвердой куколке, потом обернется красивой бабочкой… Таргитай в ранних мечтахтоже летал крылатым оборотнем над Лесом — могучий, красивый, отважный. Да и нетолько в ранних.

Земля начала подрагивать. Гусеница упала, затаилась. Издалидонесся далекий неясный гул, сотканный из сотен тысяч стонов, вздохов, угроз ипроклятий. Очень медленно гул распался на отдельные крики, мычанье, вой, аземля застонала, словно изнемогая от непомерной тяжести.