Ее населению пришлось научиться жить своим умом, что предполагает такие схемы, как контрабанда всего, что попало в хит-парад на этой неделе, а также умение обвести систему вокруг пальца, что под силу лишь бывалому.

У нас с миссис Дули всегда были душевные отношения: я давал ей то, что она хотела, а она это брала. Но на сей раз у меня возникли сомнения: в профессии сельского врача есть и темная сторона. Иногда мы настолько хорошо знаем наших пациентов, что видим то, чего нам видеть не положено.

Всего неделю назад я был свидетелем того, как миссис Дули вспугнутой ланью метнулась на футбольное поле, чтобы устроить разнос несчастному судье, чьим решением она была недовольна.

Должен ли я противостоять ей, размышлял я, уравновешивая свою лояльность к отдельному пациенту и общее благо для системы здравоохранения с ограниченными ресурсами?

Я посоветовался с внутренним голосом. «Твои варианты — отстой», — выдал он. Всегда готов помочь, люблю его.

Как это часто бывает в медицине, правильное всегда означает необходимое. Общее и личное благо оказались в одной постели, но только у личного была с собой грелка.

— Нет проблем, — сказал я. — Можете арендовать инвалидное кресло.

Рецепт — это не просто маленький клочок бумаги, у него множество прародителей. Одни, благородные, показывают, как врач заботится о вас. Другие — не особенно, с подтекстом «консультация окончена, финита ля комедия, теперь вали отсюда».

Рецепт удобен, это своего рода медицинский эквивалент карты, грамотного расположения. А опытный человек наверняка прочитает рецепт как историю, как великий роман, постигая гораздо больше, чем написано на странице. Читателю рецептов нужно применить как воображение, так и интеллект. Рецепт — это нечто особенное, нечто, что нужно беречь и ценить.

Однако:

— Я потерял свой х… рецепт, — посетовал Джо.

— Уверен, он тебе не нужен, — сказал я. — Есть и более традиционные методы: ты встречаешь милую девушку, посылаешь ей цветы, покупаешь духи, приглашаешь на свидание, водишь в кино, на танцы, а потом твой крепкий инь находит ее янь — и кто знает, какое волшебство таит в себе ночь?

Я чудил лишь отчасти. Пока Джо продолжал жить с матерью, рецепт на секс, вероятно, был для него лучшим вариантом. В конце концов, если мы можем назначать физкультуру, лекарства, диеты… хотя я согласен, наших коллег-аптекарей это здорово озадачит.

Джо просто потерял свой рецепт, что было относительно правдоподобно по сравнению с его обычными оправданиями. Его рецепты точно проклятия, предвестники страшного бедствия для всех, кто осмелится к ним приблизиться. Если дом сгорит дотла, рецепт Джо угодит в самое пекло. В аварии с несколькими автомобилями на автостраде важная бумажка необъяснимо окажется на капоте. Если бешеная собака бросится на Джо в ярости, первое, до чего она дотянется своими слюнявыми челюстями, будет рецепт.

Я должен отметить, что сам никогда не наблюдал ни одной из подобных катастроф. Все эти истории мне рассказывает Джо. Но входит ли в мои обязанности называть его лжецом, служить твердой и непривлекательной рукой реальности?

— Нет, — произнес Джо, не зная, серьезно я говорю или нет. — Я в самом деле потерял рецепт. Можно мне еще один?

Если любите — отпустите. Если оно вернется к вам с требованием еще одного рецепта на антибиотики, значит, оно вам не нужно.

Когда Новый год погрузил свои тяжелые ягодицы в злополучное кресло времени, Джо снова почувствовал, что готов взять на себя ответственность за собственное здоровье.

— Я думал о том, чтобы изменить свой… образ жизни, — сказал он, явно с трудом произнося эту фразу, как и название любой проблемы с самочувствием, не требующей рецепта.

Мои клинические инстинкты всегда начеку, и благодаря им я понял, что Джо позавтракал карри. Пятна на его толстовке (которая, вероятно, начинала свою жизнь как обычная рубашка, и, если говорить о ней и Джо, толстой из них двоих была вовсе не она) подтверждали эту гипотезу.

— Твой рацион состоит из карри и гамбургеров, ты не занимаешься спортом, куришь и слишком много пьешь, — сказал я. — Подобные наслаждения до добра не доведут.

Джо рыгнул — очень вовремя, он как бы поставил мощный и едкий знак препинания. Съеденной Джо пище можно было посочувствовать: его пищеварительная система творила страшные вещи.

— Ты хочешь, чтобы я отказался от карри и гамбургеров и начал заниматься спортом? — простонал он. — «Беды, когда идут, идут не в одиночку, а толпами!»[95]

Наша консультация все больше походила на сцену из пьесы Шекспира.

— Разве хорошее здоровье стоит того, чтобы быть несчастным? — продолжал причитать Джо. — Ларошфуко говорил: «Беречь свое здоровье слишком строгим режимом — очень скучная болезнь». В любом случае — зачем беспокоиться о будущем? У меня была хорошая жизнь.

— Да неужели? — спросил я, на мгновение очнувшись от вызванного Джо ступора. Признаться, я был искренне заинтригован.

— Удивительные времена, — тихо сказал он, словно все еще пребывая в эйфории после соития. — Ты помнишь мои ЗППП?

— Это было незабываемо. Одна из немногих вещей, какую не купишь на «Амазоне», — признался я, предусмотрительно опуская подразумеваемое «ты идиот». — А также ты уникален тем, что стал первым человеком, который заразился ЗППП, не занимаясь сексом — ну, ты понимаешь, с другим человеком.

— Да, было времечко, дружище, — печально подтвердил он.

— Я тебе не дружище, я твой врач, — только недоразумений мне не хватало.

— Но я все равно попытаюсь, — пообещал Джо. — Гамбургеры и карри — это уже история.

Конечно, я слышал все это и раньше. Перефразируя доктора Джонсона, ежегодное изменение образа жизни Джо было похоже на рукопожатие собаки или стихи в медицинском журнале.

Получится плохо, но я удивлюсь, если оно вообще будет сделано.

«Второй закон медицины гласит, — недоверчиво прочел я. — Никого не волнует, сколько знаете вы, пока они не узнают, насколько вам не все равно».

Нет, серьезно, какой-то благодетель умудрился это написать — даже тошнит, когда читаешь. В следующий раз, когда вам будут прощупывать простату, просто оглянитесь через плечо и спросите: «Вам же не все равно, правда?» Я бы хотел, чтобы это делал кто-то хладнокровный и объективный, и я бы не хотел, чтобы человек слишком близко принимал это к сердцу и проявлял заботу (эти чувства зарезервированы для особых друзей — понимаете, о чем я?). Скользкие медицинские банальности ничего не значат.