входа в какое-то кафе, перед которым скучился десяток мотоциклов и полдюжины штабных машин, ротмистр остановил процессию, коротко скомандовал своим ждать и направился в глубину помещения. Вскоре он вернулся, и не один – вместе с ним вышел высокий, худощавый, пожилой, с обильно побитой сединой шевелюрой офицер, судя по погонам, на которых меж двух просветов имелись два серебряных ромба, полковник – держа в руках зольдбухи Савушкина и его людей.

Полковник только собрался что-то сказать пленным фельджандармам – как к нему подскочил какой-то унтер в «пантерке» и, вытянувшись во фрунт, начал что-то сбивчиво докладывать, то и дело озираясь на Савушкина и его людей. Этот унтер капитану решительно не понравился, а ещё больше ему не понравилось – что власовский полковник, выслушав доклад своего бойца, небрежно махнул парой перчаток, дескать, всё понятно, можешь идти, с этими всё ясно.

Савушкин, чувствуя в груди изрядную тяжесть, подобрался и, стараясь не слишком вертеть головой, осмотрел местность на предмет бегства. Местность не радовала – дома, ограды, снующие повсюду власовцы, ни тебе кустов, ни живых изгородей…. Мда-а-а, отсюда не сбежишь….

Власовский полковник махнул конвою – и, развернувшись на крыльце, скрылся в кафе. Конвоиры, не видя необходимости в показном дружелюбии – прикладами своих винтовок объяснили «феьджандармам», что их ждут для разговора внутри помещения. Впрочем, как понял оказавшийся первым в глубине кафе Савушкин, допрашивать их планируется по очереди – у дверей, ведущих в общую залу, оставили его одного, остальных пленных затолкав в подсобку слева от входа.

– Комм! – скомандовал ротмистр и повёл Савушкина в зал.

Давешний полковник сидел за столом, на котором стоял полевой телефон и лежала кипа каких-то бумаг. Осмотрев Савушкина с ног до головы и чему-то едва заметно иронично улыбнувшись – он произнёс:

– Битте, герр гауптман. Или вам удобнее «товарищ капитан»?

У Савушкина мгновенно пересохло во рту, потемнело в глазах и сдавило дыхание. Да как так-то? И главное – откуда?

Полковник, покачав головой, усмехнулся и промолвил:

– Всё понимаю, капитан. Не ожидали? Впрочем, прошу садиться, в ногах правды нет. Простите, что не предложил вам стул сразу. Моя оплошность. – Подождав, пока Савушкин усядется на кресло напротив – полковник продолжил: – Давайте сразу к делу. Вы не фельджандармы, и даже, как я думаю, не немцы, хотя немцев ваша служба последние месяцы использует очень активно. Вы разведка Красной армии. Кстати, очень жаль – как фельджандармы, вы нам были бы куда интересней…. – И снова иронично улыбнулся.

– Отчего же?

– Оттого, что нам нужны сведения о немецких частях, которые стоят перед нами. И с которыми мы сегодня вступим в бой. – Помолчав, полковник продолжил: – Как это ни дико и противоестественно звучит, но в данное время и в данном месте мы с вами, капитан – союзники. И вы, и мы здесь для того, чтобы помочь восставшей Праге. И враг у нас в данный момент общий – немцы и эсэсовцы. Которым мы не можем позволить утопить в крови восстание и разрушить Прагу. Нашу славянскую Злату Прагу…. Кстати, я не представился. Полковник Архипов, командир первого пехотного полка Первой дивизии Русской освободительной армии. С кем имею честь, товарищ капитан?

Савушкин встал.

– Я вам не товарищ. Предатели мне не товарищи. Никогда не были и никогда не будут. Несмотря на превратности военной судьбы.

Полковник покачал головой.

– Я, милейший капитан имярек, никого и никогда не предавал. И присягу принимал единожды и на всю жизнь – государю Николаю Александровичу. В Красной армии служить не имел чести, посему попросил бы вас забрать свои слова насчет предательства обратно.

Савушкин в замешательстве несколько секунд не знал, что ответить, но затем, не без труда, но признав правоту полковника – произнёс:

– Прошу прощения. Вы не предатель. – И, помолчав, решительно бросил: – Вы враг Советской власти.

Архипов, к изумлению капитана, от такого обвинения сквозь землю не провалился, и даже, судя по всему, был им отчего-то польщён. Удовлетворённо кивнув, полковник ответил.

– Совершенно верно. Гражданскую закончил поручиком Второго пехотного генерала Маркова полка, потом состоял в Российском общевоинском союзе. Да, я враг Советской власти. И буду таковым до самого смертного часа – моего или, даст Бог, её. – Помолчав, полковник продолжил: – Но в данный момент это не имеет значения. У меня приказ – к исходу дня занять районы Радотин и Хухле, выбив отсюда эсэсовцев и части пражского гарнизона. Никакими сведениями о немцах мы, увы, не располагаем, мой головной отряд, под командой майора Костенко, в данный момент ведёт бой с немцами в районе Радотин-Збраслав. Вы что-нибудь знаете о немцах в этом районе?

Савушкин кивнул.

– Знаю. Из Бенешова вчера вечером в Прагу направилась боевая группа дивизии СС «Валленштайн». Очевидно, это с ними воюет ваш майор….

– Дивизия СС? Вам что-нибудь о ней известно?

Савушкин развёл руками.

– Ненамного больше, чем вам. Она формируется на Бенешовском полигоне, номинально – танковая, но не думаю, что у них в строю больше трёх-четырех тысяч человек с полусотней танков, самоходок и бронетранспортёров.

Архипов кивнул.

– Уже что-то. – Помолчав, произнёс с горечью: – В этой Праге чёрт знает что творится. Я был решительно против участия дивизии в этой оперетке, которая на наших глазах превращается в кровавую трагедию. Но начальник дивизии решил ввязаться в неё – после чего мне не оставалось ничего иного, как выполнять приказание. Чешские посланцы обещали нам горы золотые, помощь и содействие во всём – мы же встретили здесь всеобщий хаос и полностью неуправляемую ситуацию. Чёрт возьми, да такой полной безответственности и преступной некомпетентности я со времён отступления от Джанкоя не встречал! Бардак совершенно изумительный, право слово… – Взяв со стола чашку, Архипов сделал пару глотков и продолжил: – Я просил указать мне место для штаба полка – мне выделили это кафе. Один телефонный аппарат и один зал – где вынуждены ютиться все службы штаба. Кстати, капитан, вы знаете тут поблизости какой-нибудь подходящий домишко для штаба?

Савушкин пожал плечами.

– Разве что бывший отель «Беранек». Немцы его приспособили под комендатуру, думаю, там и с телефонными линиями, и с помещениями для служб – всё в полном порядке.

– Так что же вы молчали, голубчик? Это далеко отсюда?

– В километре на северо-восток. Да вам тут любой чех подскажет….

– Ну вот и славно. – С облегчением вздохнул Архипов. И, спохватившись, спросил: – Вы, я полагаю, терзаетесь сомнениями о своём статусе?

– Не без этого. – согласился Савушкин.

– Не тревожьтесь. Там, – он кивнул на дверь в глубине зала, – найдёте давешнего офицера, который вас сюда привёл, ротмистра Семагина, и передадите ему моё