И переворачиваюсь на бок.

Завтра я наконец порву с Грэмом. На этот раз уже навсегда. Мы неплохо проводили время, но я даже не могу представить, что снова позволила ему поцеловать себя. После того как Джош увидел нас вместе, это больше невозможно. Тем более что в будущем меня ждет Кевин Сторм.

Я всегда заявляла, что не верю в настоящую любовь, но готова предоставить возможность Коди Грейнджеру убедить меня в обратном. Поскольку мне не суждено выйти замуж за Коди, пожалуй, надо расширить список претендентов, чтобы у Кевина Сторма тоже появился шанс.

Мартин ставит на стол миску овсяных хлопьев с изюмом.

– Это мюсли, – объявляет он, доставая из холодильника соевое молоко. – Швейцарцы едят их на завтрак, и нам с твоей мамой тоже нравится.

– Спасибо, что сказал, – отвечаю.

Кидаю в тостер замороженную вафлю, посматривая в окно на дорожку перед домом Джоша, где все еще стоит машина его родителей. Мне хочется, чтобы они скорее уехали, и я могла бы затащить его к себе, проверить «Фейсбук».

Мартин усаживается завтракать.

– Ты, вообще, видела, какая у швейцарцев ожидаемая продолжительность жизни?

Я стою над тостером в ожидании своей вафли. Хорошо бы Мартин заткнулся и родители Джоша уехали бы.

Входит мама:

– Ты уже готов? Я подумала, мы могли бы заехать в магазин за краской по пути на работу.

– Только доем мюсли, – отвечает Мартин.

Мама ставит в раковину кружку из-под кофе:

– Эмма, надеюсь, ты позвонила отцу и поблагодарила его за компьютер?

Терпеть не могу, когда она говорит «отец», ведь до прошлого года он всегда был «папой».

– Еще нет, – я поливаю вафлю сиропом, – я написала письмо по электронной почте, но пока что не отправила.

– Я получила от него сообщение в понедельник – он спрашивал, доставили ли компьютер, – говорит мама. – Когда позвонишь, не забудь спросить про их малышку. Рэйчел, наверное, уже около пяти месяцев.

У меня совсем нет настроения звонить отцу и говорить про компьютер: слишком все это странно. Наконец слышу, что в доме Джоша хлопнула входная дверь, и, подбежав к окну, вижу его родителей, направляющихся к машине. Беру тарелку с вилкой и выскальзываю за дверь.

Я уже третий раз нажимаю звонок на двери Джоша. Заглянув в окно, убеждаюсь, что его школьный рюкзак лежит на столе в холле, следовательно, он еще дома. Заглядываю за стоящий на приступке горшок с цветами и с облегчением обнаруживаю, что запасной ключ лежит на прежнем месте. Удерживая тарелку с вафлей в одной руке, отпираю дверь и захожу в дом.

В комнате Джоша грохочет музыка.

– Джош! – кричу я снизу.

Никакого ответа.

Я не была у него дома с декабря. Прошло всего несколько недель после того, как Джош попытался поцеловать меня, и все это время мы с ним едва разговаривали. Когда мама с Мартином решили заглянуть к соседям на обед, я напросилась с ними в надежде, что мне удастся хоть несколько минут поговорить с Джошем. Но он проглотил обед за три минуты и закрылся в своей комнате.

Стена рядом с лестницей увешана фотографиями Джоша и Дэвида в разные годы, в разных классах, с самыми нелепыми прическами. Родители оправили в рамки и повесили на стену локоны сыновей, когда те были совсем малышами, и даже отпечатки детских ладошек.

Я откусываю кусок вафли и стучу в дверь Джоша. Изнутри грохочет «Walking on Sunshine»[17], и я слышу, как Джош во весь голос подпевает: «И мне ХОРОШО!».

Поворачиваю ручку, открываю дверь и…

Джош качает пресс в одних белых плавках! Грудь у него рельефная, но… белые плавки?

– Эмма!

Весь пунцовый от смущения, Джош вскакивает, хватает с постели простыню и оборачивает ею бедра, заставив меня рассмеяться.

– Ты когда-нибудь слышала, что в дверь положено стучаться?

– Я постучалась, – отвечаю, кивая головой в такт заводному ритму. – А ты когда-нибудь слышал о трусах-боксерах?

Джош хватает джинсы и натягивает их, не снимая простыни.

Продолжая есть вафлю, я осматриваю комнату. Здесь все по-прежнему, включая постер с Тони Хоуком над комодом и фото Синди Кроуфорд над кроватью. На столе банка с маркерами для скейта, а на полу разбросаны старые колеса. Единственная новая вещь – это гантели, перешедшие Джошу по наследству от брата. Раньше они валялись в шкафу, а теперь красуются посередине комнаты.

– Что ты здесь делаешь? – Джош натягивает футболку.

– Мне нужно, чтобы ты зашел проверить «Фейсбук» вместе со мной, – говорю. – Не могу отделаться от мыслей об этом Кевине Сторме. И вчера нашла фотографию, когда я была совсем маленькой: я так похожа на…

– Так зайди и проверь сама, – говорит Джош.

– Без тебя? То есть тебя не беспокоит, что я могу разрушить твое будущее?

– Только больше не звони Джордану Джонсу и не пытайся найти номер Кевина Сторма. Я зайду, когда закончу заниматься.

Тут я замечаю, что посередине единственного свободного кусочка пола лежит телефон. Интересно, Сидни ему уже позвонила?

* * *

Я кликаю на имя Кевина, но ничего не происходит. Еще раз – по-прежнему ничего! Имя Кевина не выделено синим на экране, так что остается предположить, что у него нет собственной странички в «Фейсбуке».

Прокручиваю сообщения, чтобы посмотреть, что же я написала в этом будущем.

Понятия не имею, о чем идет речь, но если моя жизнь равняется «Нетфликс» плюс «Хор», то надеюсь, это что-то хорошее. Смотрим дальше.

Мальчишек? Я сама сказала Джошу, что нам не стоит сильно привязываться к нашим будущим детям, но все равно трудно поверить, что больше никогда не увижу пухлые щечки Оливии.