Дэвид улыбнулся и пожал плечами, продолжая изучать статую. Что-то в его улыбке подсказывало Джоан, что он и в самом деле знал это наверняка. У подмастерья торговца тканями глаз на такие вещи должен быть наметан.

– Если второй был французом, это странно, – пробормотал Марк Джоан тоже так думала. Это было очень странно.

Риз упаковал свои инструменты и собрался идти домой. Домой, к Джоан.

Как это ни удивительно, но он не мог не признать, что слишком часто думает о ней. Каменная отделка требовала большого умения, но не требовала чрезмерных умственных усилий, и поэтому, когда его руки дробили камень, в голову так и лезли мысли о его постоялице. Это ему было не очень-то по душе.

Джоан быстро заполнила его мир, пространство дома и сада, его комнаты. Как тысячи отпечатков женских ног сопровождают процесс обработки глины и оставляют след на мокром сырье, так и печать ее присутствия была теперь повсюду, она изменяла его привычный мир, изменяла его самого. Каждый раз на закате дня он возвращался в свой дом и думал: что же ждет его здесь в этот раз, какой след она оставит в его душе сегодня?

Присутствие Джоан в доме было чем-то вроде пытки. Каждый вечер был похож на маленький чарующий танец молчаливого желания, взаимного желания, что она отказывалась признавать. Риз следил, как, проделывая очередное па этого танца, Джоан осторожно ставит ногу, чтобы не оказаться слишком близко к нему, и терпеливо ждал, когда же она оступится и упадет в его объятия.

Риз перекинул мешок с инструментами через плечо и пошел вслед за остальными каменщиками к выходу со двора монастыря. Поравнявшись с воротами, он заметил рыжего юношу, которого Мортимер что-то уж слишком часто посылал к нему с нетерпеливыми приказами. Паж был без ливреи.

Юноше не нужно было ничего говорить. Риз просто последовал за ним и был препровожден в маленький уединенный сад, где Мортимер любил назначать аудиенцию.

На этот раз, по крайней мере, рядом с ним не сидела испуганная женщина.

– Ничего не хочешь мне сказать, каменщик? – раздраженно спросил Мортимер.

– Пожалуйста, не забывайте, что я по-прежнему должен зарабатывать себе на хлеб. У меня есть работа, которая меня кормит. Конечно, я ничего не могу рассказать, но как быть, если никто ни о чем не говорит?

– Говорят. Что ты разузнал про сэра Аддиса?

– Я уже говорил вам, что его жена отлеживается после родов. Еще слишком рано наведываться в их дом, это только вызовет подозрение. Возможно, через несколько дней я загляну к ним.

Мортимер впился зубами в грушу. Пристально изучая стоявшего перед ним ремесленника, он с шумом всасывал сок.

– Значит, через несколько дней. А что касается твоего заработка, то у меня на этот счет есть интересная мысль, новый проект. Маленькая королева недовольна своими покоями. Она хочет поставить в них новую перегородку и еще кое-что переделать. Ее мать склоняется к тому, чтобы дать на это разрешение. К чему расстраивать девочку?

Ризу показалось, что вокруг его шеи затягивается петля. Безусловно, Мортимер тащит его в пропасть.

– Разве король не сам будет выбирать строителя, как это принято?

– Он слишком молод, чтобы разбираться в таких вещах. Для него все строители одинаковы. Я полагаю, на постройку той стены уйдет какое-то время. Даже довольно много времени, в течение которого ты будешь часто бывать в королевских покоях, выполняя свою работу.

Да, часто. Достаточно часто, чтобы стать незаметным. Видеть, кто пришел, кто ушел, услышать неосторожно брошенное словцо, которое может открыть умному человеку больше, чем нужно. А Мортимер не будет долго ждать, и отделываться от него разными пустячными причинами с каждым днем будет все труднее и труднее.

Теперь Риз учится еще одному танцу. Он может наслаждаться танцем желания, которым наполнены его ночи, но он возненавидит танец выживания, которым будут омрачены его дни.

Услышанная новость совершенно испортила ему настроение, пока он ехал домой. Ведь он ничего такого не хотел. После восстания Риз порвал с политикой и интригами, но, как дурак, позволил Джону заманить себя в сети, поддержав его единомышленников в том злосчастном мятеже против Мортимера два года назад. Трагедия двухлетней давности окончательно укрепила его в решении не ввязываться больше в политические авантюры. А неспособность баронов поддержать Ланкастера и Стратфорда лишний раз доказала, что нельзя изменить мир к лучшему, если даже одни из самых могущественных людей изменяют своей клятве ради корысти.

Тогда он не хотел шпионить для Стратфорда, а теперь тем более не хочет идти на это ради Мортимера. Ризу нужно одно – чтобы его оставили в покрое и дали заниматься своим ремеслом. Он хочет ходить по улицам города, не оглядываясь по сторонам, а возвращаясь домой, каждую ночь любить красавицу-плиточницу неукротимого нрава, с загорелой кожей и шелковыми волосами. Привязав лошадь и проходя через сад, Риз вспомнил проявления ее нрава, и эти мысли были как удар хлыста. В мрачном настроении он переступил порог кухни.

Джоан сразу ощутила его присутствие. Она склонилась над горшком, что стоял на огне, и не могла его видеть, но, услышав звук шагов, слегка пододвинулась, освобождая для него место.

Неуловимое отступление. Уведомление о границах. Первый шаг в танце. Обычно он находил ее искусство в этой игре занятным. Сегодня вечером оно разбудило в нем дьявола.

Джоан всегда знала, когда Риз возвращается домой. Даже когда он заходил через парадный вход и она не слышала звука его шагов, то чувствовала его появление. Этот дом, может, и был велик для одного человека, но ей казалось, что Риз присутствовал в нем везде.

Вот и сегодня, еще до того как Джоан услышала шум в конюшне, она уже знала, что он там. Чувствовала, как он идет к ней через сад, даже не повернув голову в его сторону. Чувствовала его появление на пороге так же явственно, как если бы он коснулся ее плеча.

Так было всегда, и это ужасно раздражало ее, но в этот вечер ощущение его близости было особенно сильным.

– Где Марк? – спросил он. – Почему не пришел принять у меня коня?

– Извини, я забыла, что ты сегодня верхом. Марк познакомился с мальчиком, учеником торговца тканями. Они ужинают у него.

Риз прошел через кухню в зал. Джоан, не отрывая глаз от горшка, продолжала помешивать что-то и инстинктивно отодвинулась в сторону, чтобы дать ему больше места для прохода.

Он остановился.

– Прекрати так делать. Это оскорбительно для меня. Создается впечатление, словно ты думаешь, что если я приближусь к тебе меньше чем на десять шагов, то прижму тебя к стене и возьму силой.

– Я не хотела…

– Черта с два ты не хотела!

Он широкими шагами пересек кухню. Джоан услышала, как он поднялся наверх, прошел на застекленную террасу.