— Возможно, нет, но я могу поспорить — обычно тебе это удается.

Если бы только ее слова оказались правдой…

— Когда Катерина была при смерти, я отправился в Даллас, — быстро сказал он, словно боялся, что передумает.

Пейдж крепче обняла его за талию, словно зная, что он собирается ей рассказать. Она не могла этого знать, но ему нравилось, что она чувствует его волнение. Она утешала его, давая силы продолжать.

— Я пошел к Тиму Расселу и попросил его о помощи, Пейдж. Но он мне отказал. Он сказал, что семья Вороновых умерла для его жены, а значит, мертва и для него.

Ее глаза заблестели.

— Ах, Алексей, мне так жаль.

— Она умерла в муках, потому что я не мог ее спасти. Я пытался, но не смог.

— Ты не виноват в этом, — сказала она решительно.

Слезы катились по ее щекам, и он проклинал себя за то, что ее расстроил. Зачем он обременяет Пейдж своими проблемами? Ему хотелось рассказать ей о прошлом, но теперь, когда она обо всем узнала, он пожалел, что открыл рот. Он должен был заставить ее снова улыбаться.

— Я никогда никому не говорил о том, что произошло, — резко произнес он. — Я не рассказывал Катерине о своем визите к Расселу. Мой рассказ ничего бы не изменил.

— Ты ни с кем не делился своими переживаниями целых пятнадцать лет? Ах, Алексей! — Она покачала головой. — Почему ты такой упрямый?

Он моргнул. «Упрямый? Разве?»

— У меня не было оснований говорить об этом кому бы то ни было, любимая моя. Это не упрямство.

Она обхватила ладонями его лицо:

— Нет, упрямство. Нельзя держать в душе такие переживания. Они гложут тебя. Ни к чему хорошему это не приведет.

Он накрыл ладонями ее руки:

— Я ведь больше не скрываю свои переживания.

Ты обо всем знаешь. Знаешь, почему я никогда не смогу простить семью Рассел. Они забрали у меня гораздо больше, чем земли и деньги.

Она приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его рту. Он почувствовал соленый вкус ее слез, и его поразило осознание того, что Пейдж плачет потому, что ему сочувствует.

Когда она отстранилась от него, ее красивое лицо было грустным. Ему хотелось уложить ее обратно в кровать и заставить забыть обо всем, что он ей сказал. Алексей не понимал, почему проговорился, однако чувствовал, что с его плеч сняли тяжелый груз.

— Ты должен его простить, — сказала она тихо. — Обида тебя убивает.

Он знал — она говорит серьезно, и насторожился.

— Нет, обида придает мне сил идти вперед. Она помогла мне добиться успеха. — Он развел руки, указывая на все вокруг. — Если бы у меня не было цели, я, возможно, ничего бы этого не имел. И хотя я готов все продать ради того, чтобы Катерина была жива, я не изменю того, что сделал, дабы стать таким, какой я сейчас. И я буду по-прежнему делать все, чтобы расширять деловую империю ради тебя и нашего ребенка.

— Я не хочу, чтобы ты добивался этого ценой своего душевного спокойствия! — воскликнула она. — Нет ничего важнее… — Пейдж широко раскрыла глаза, ее нижняя губа подрагивала. Сердце Алексея глухо стучало.

— Важнее чего, Пейдж?

— Тебя и меня, — наконец сказала она. — Я люблю тебя, Алексей. Наверняка ты уже об этом догадался.

У него сдавило грудь. Ее слова наполнили пустые уголки его души, заставляя испытывать мучительную радость. Пейдж не была первой женщиной, которая призналась ему в любви, но оказалась первой, чьи слова так глубоко ее тронули.

«Почему?»

Алексей запаниковал. Как он мог позволить такому случиться? Объективно он мог признаться в том, что нуждается в ней. Находясь рядом с Пейдж, он становился намного счастливее, чем когда-либо за долгие годы. Услышав слова ее признания, он словно обрел второе дыхание.

Но с эмоциональной точки зрения он не мог посмотреть правде в глаза прямо сейчас. Потому что желание и любовь подразумевают потерю, боль и неопределенность. Он поклялся никогда не позволять себе увлекаться кем-то настолько, чтобы от этого зависело его счастье. По горькому опыту Алексей знал — все хорошее когда-нибудь кончается.

— Ты что-нибудь мне ответишь? — спросила она, и он понял, что молчал слишком долго.

Она пристально разглядывала его лицо. Хотя он не знал наверняка, что за эмоции она прочла в его лице, судя по ее скорбной гримасе, увиденное ей не понравилось.

— Какого ответа ты от меня ждешь? — сказал он, словно не понимая.

Алексей не мог признаться ей в том, как боится, что чувство захватит его целиком. Он не мог подобрать подходящие слова для того, чтобы ответить, и не был уверен, что она желает услышать его ответ.

Пейдж крепче запахнула халат:

— Никакого, Алексей. Забудь.

— Ты должна спать, — грубо произнес он. Ему снова захотелось ее обидеть, и он возненавидел себя за это. — Благополучие ребенка зависит от твоего здоровья.

Она вздрогнула, будто он ее ударил:

— Ребенка? Да, конечно. — Пейдж коснулась рукой живота.

Алексей не знал, что сказать. Он был не в силах что-либо изменить. Он не мог сказать ей того, что она хотела услышать, и заставить ее снова улыбаться. Это было невозможно.

Пейдж подошла к кровати и сняла халат. Алексей заключил ее в объятия и прижал к себе, прежде чем она легла в постель. Она напряглась всем телом, и на мгновение ему показалось, что ее отказ его убьет.

— Я устала, — тихо промолвила она, ее голос был хриплым от волнения.

Алексей удерживал ее еще мгновение. Его сердце колотилось в груди, словно крылья посаженного в клетку орла. Он понимал, что должен подобрать нужные слова и все изменить.

Он отпустил ее. А потом, словно намеренно подвергая себя пытке, провел остаток ночи рядом, не касаясь ее. Пейдж лежала, отодвинувшись от него на край кровати, и он даже побоялся, что она с нее свалится.

Когда Пейдж проснулась следующим утром, Алексея уже не было. Она не впервые просыпалась утром одна, но в это утро все было по-другому. Она интуитивно это почувствовала. Прошлой ночью она по глупости призналась ему в любви, поэтому неудивительно, что он ушел.

Но все же Пейдж надеялась, что Алексей не уйдет. Она позволила своим эмоциям вырваться наружу, когда он рассказывал ей с такой болью в голосе о своей сестре и жестокости отца Чада. В тот момент Пейдж даже возненавидела Тима Рассела.

Она поняла наконец то, что прежде казалось ей непостижимым, — почему Алексей решил отобрать у семьи Рассел компанию «Рассел текнолоджис». Осознание этого напугало Пейдж. Она испугалась, вдруг представив себя на месте Алексея и всего на несколько мгновений прочувствовав те эмоции, которые он хранил в душе в течение пятнадцати лет.

Она хотела, чтобы он понял, насколько разрушительны для него подобные эмоции, и не собиралась признаваться ему в любви. Пока еще рано. Их отношения казались слишком хрупкими и недолгими, и она боялась, что он не испытывает к ней любви. Они провели вместе замечательные несколько недель, но этого недостаточно для построения прочных отношений на основе любви.