двери, подхватив черную кожаную куртку со спинки стула, по пути к выходу. На пороге остановился, обернулся и сообщил:

— Позавтракаешь сегодня без меня. Прости.

Нашел, за что просить прощения!

Да я была счастлива каждому мгновению без него.

14

На завтраке присутствовали только два лакея, Грэя и Тэранс. Оба собирались стоять, как и всегда, но я попросила составить мне компанию, и после того как мы перешли уже к чаю, тихо спросила:

— Тэранс, а что за история с вашей лю… — чуть не сказала «любовницей», но увидела, как мгновенно подобрался вампир, и исправилась, — любимой?

И Тэранс сник.

Такой огромный вампир, с проседью на висках коротко стриженных волос, с могучими плечами и широкой спиной, уверенный и сильный… вдруг словно постарел даже не на десятки, на сотни лет.

Несколько секунд он молчал, глядя в чашку с черным чаем перед собой, а потом поднялась Грэя, жестом приказав уйти прислуге, и сама тоже вышла, оставляя нас одних в этой мигом опустевшей столовой.

И вот тогда Тэранс заговорил:

— Это было утро. Я ехал домой, по локоть в крови, потому что свежак оставили без присмотра, и те от голода сорвались…Дом Мортем, как и всегда. Убить пришлось многих. Я ехал и ничего не видел, кроме руля, испачканного кровью, и того, как эта кровь грязными рваными кусками падает с моих рук. А потом я увидел ее.

Он поднял взгляд от чашки, и посмотрел в окно, вот только едва ли его видел — он сейчас смотрел в прошлое.

— Девчонка совсем, — на жестких губах тысячника промелькнула неожиданно теплая, такая бесконечно теплая улыбка, — зареванная, нос распух, глаза красные, губы дрожат. Вцепилась в ограждение на мосту трясущимися руками, и никому в равнодушном потоке едущих по мосту машин, не было дела до того, что этот ребенок собирается свести счеты с жизнью.

Усмешка, и едва слышное:

— Мне было. Было дело. В ту ночь я убил слишком многих, хотелось спасти хоть кого-то. И я рванул к ней. Через две сплошные, с визжащими тормозами, спалив резину. Перепугал. И когда подъехал, резко затормозив, и когда выбрался из машины — грязный, весь в крови, злой. Хотелось схватить за плечи, встряхнуть, наорать. Спросить «Да какого черта?», «Почему ты не ценишь свою жизнь?!», «Зачем?». А потом просто увидел.

Тэранс опустил голову, вновь глядя в чашку с чаем и продолжил:

— Яна была беременна. Шестой месяц. Семнадцать лет девчонке. В ту ночь, ублюдок, сделавший ей ребенка, прислал СМС, что она ему не нужна, ни она, ни ее ублюдочный ребенок. Она сама из неблагополучной семьи, она знала, что ее мать отправит ее на аборт, и этой пьянице будет плевать на срок, на дочь, ее мамаше давно было плевать на все. Иногда я ненавижу людей.

Я потрясенно молчала. Знала ли я о таких историях? Знала. А кто не знал? Девочкам нужна любовь, она нужна им как воздух, и если в семье нет любви и понимания, такие дети начинают искать ее на стороне, а когда ты молоденькая девочка, слишком много ублюдков, готовы «сыграть в любовь». Итог – ранняя беременность, быстро сливающиеся некогда «единственные, искренне любящие», и маленькая беременная девочка, которая просто не знает, что ей делать и как быть той, которую предали, которую бросили. Таких историй тысячи. Сотни тысяч. Такие истории уже давно почти обыденность, но каждый раз так больно за этих девочек.

— Она боялась меня, — тихо продолжил Тэранс. — До крика боялась, все думала, что я ее сожру как-нибудь. Глупая. Я ведь помочь хотел. Просто помочь. Купил ей квартиру, тряпок, украшений, все пытался объяснить, что только хочу помочь. Она не верила… Это как маленькие уличные котята, руку протянешь, чтобы погладить, а они пригибаются и ждут удара. И больно на это смотреть, и сделать ничего не можешь – это их опыт, хорошего они не видели, и все что остается, лишь верить, что время поможет. Но времени судьба нам не предоставила.

Лицо вампира ожесточилось.

— Яна была больна. Смертельно по вашим меркам, «вероятность выживания 99%» по нашим. Я мог ее спасти, мог, достаточно было лишь обратить вампиром, но в этом случае она потеряла бы ребенка. ВИЧ. Заразилась от того единственного, кто был ее мужчиной, кто стал отцом малыша. И я жалею до сих пор, лишь о том, что не убил эту падаль сразу. Он увидел нас в магазине детской одежды, мы покупали все к рождению малыша. Он решил, что Яна моя любовница, и что она обманула меня и выдает его ребенка, за моего. Он решил, что это замечательный повод получить бабло, начав ее шантажировать. Ненавижу людей. Просто ненавижу.

Тэранс запрокинул голову, тяжело дыша и пытаясь сдержать оборот. Зверь рвался из него. Выдвигающейся нижней челюстью, резко обозначившимися скулами, медленно алеющим взглядом.

— Никогда не понимал, и уже не пойму, но вы, человеческие женщины, вечно любите не тех. Я ни к чему ее не принуждал, ничего не требовал, ничего не просил, я просто пытался помочь… А она побежала к нему, как только я уехал утром. В то утро я даже будить ее не хотел, заглянул, она беспокойно спала ночью, ворочалась, я же вампир, я даже в другой комнате это слышал, думал плохо, ложные схватки, или кашель опять. Мне стоило бы проверить ее телефон. Стоило бы, но с ее семьей я уже разобрался, денег дал, и давал еще, когда просили, я… не ожидал никаких подстав от ее прошлого. Я уехал по делам, позвонил ближе к полудню, не удивился что не ответила, Яна много спала, она плохо себя чувствовала и я… я не удивился. Не заподозрил. Не думал, что она способна на такую глупость, как отправиться к своему подонку.

Еще один судорожный вздох, и он продолжил:

— Когда пришло сообщение из банка, что Яна сняла значительную сумму с карточки, я тоже ничего не заподозрил. Это ведь для вас большая сумма, для таких как я — мелочь. У нее был лимит на сумму в сто раз больше, и она знала об этом. А он нет. И потому, когда получилось снять сто тысяч, удивился, потом подумал и снял еще столько же. Второе сообщение из банка. Вот тогда я понял, что что-то не так —