Хотя крутые склоны оврага и густой кустарник предполагали полную звукоизоляцию, Женька – на всякий случай – осталась наверху, чтобы послушать, насколько различим будет звук выстрела, но ничего не услышала, даже стоя почти на краю обрыва, – только еле различимый звук сломанной сухой ветки, а короткая очередь была не громче треска веток в костре. По едва заметной тропинке Женька торопливо спустилась вниз: – Все в порядке, звуков практически не слышно даже на расстоянии метра от края, ветер со стороны села, кругом никого, я все осмотрела в бинокль – можно работать, – доложила. Потом продолжила и почти взмолилась: – Ну Петька, ну дай же ж пострелять, сил же ж нет терпеть…

Эх, если б можно было обойтись без Женькиного участия, Петька ни за что не втягивал бы ее… Но, к сожалению, это было даже полезно – в свете той цели, из-за которой он и занялся приведением в боевую готовность оружия.

Дело было в том, что бывший панский дом, где расположились сельсовет и комсомольцы и где жили они, находился в достаточном удалении от села, за пригорком, так что когда сельсоветовцы и вся эта комса разбредались по своим делам, уходили на ночь, его Женька оставалась одна с ребенком. А во время сельхозработ дом вообще неделями пустовал. Запоры на дверях при огромных окнах без ставень – очень слабая защита против незваных гостей.

Ну и несмотря на то что к этому времени все НКВДшники отрапортовали на всех уровнях, что с врагами революции и бандитами покончено навсегда, действительность демонстрировала обратное. Нет-нет да и постреливали на окраинах, и глухо бухали разрывы гранат в окрестностях села. Специальный кавалерийский эскадрон НКВД, обвешанный разным оружием и гранатами, на двух тачанках и одной подводе с красным крестом на корме, не раз и не два гостевал в помещении райотдела, а лошадей с полевой кухней загонял в конюшни усадьбы, где квартировала семья Косько. Так что оперативная обстановка, пусть и по обрывочным фразам очень немногословных бойцов, складывалась вполне достоверная. Петька прекрасно понимал, что к нему в усадьбу могут наведаться нежеланные гости, а его Женька для них однозначно была мало что комиссарша, так еще и жидовка, и страшно было подумать, чем мог закончиться визит этих незваных гостей…

А еще он прекрасно понимал, что и его присутствие – даже при наличии одной пятизарядной трехлинейки – это слабый аргумент против нескольких стволов. Потому и сидел он тогда у схрона, снедаемый искушением припрятать несколько гранат, и только отсутствие взрывателей сдержало его от этого шага. Маузеры, при всей своей брутальности, эффективности и дальности стрельбы, Петька не смог бы использовать – они были из первых партий, под очень редкий нынче американский патрон, да где ж его взять сегодня? Значит, и маузер для его задачи – совершенно бесполезная железка. Оставался пулемет. Да, громоздко, тяжело, хлопотно, но очень эффективно. Все-таки упертый и правильный немецкий характер давал о себе знать – Косько всё просчитал, и выбрал максимально эффективный путь. Есть цель – она должна быть достигнута. Есть допустимая доля риска – он ослушался Ирода: не привел оружие в полную непригодность, не просверлил ствол и не забил в него подходящий по диаметру металлический пруток, как обычно поступали в таких случаях. Но Петька сознательно рисковал, тщательно взвесив и поняв, что в случае порчи пулемета шансов выжить нет никаких, а наличие исправного автоматического оружия дает реальный шанс для жизни. Потому он и рискнул и вроде все предусмотрел, но совершенно не учел непредсказуемость оперативных НКВДшных потребностей. А он мог их учесть?

Ну а следующий шаг логично вытекал из первого – надо было дать возможность Женьке хоть разок пострелять из пулемета, научить ее прицельной стрельбе очередями и одиночными – это тоже не лишнее… запасного диска нет, перезарядить не успеет…

Для первого раза Женька отстрелялась лихо, со второй очереди, правда, в полдиска, в щепки разнесла фанерку от посылочного ящика и, подбоченясь, победно взглянула на Петьку:

– Ну что? Что скажешь? Не бабское это дело? – припомнила она ему давнюю фразу, так обидевшую ее в далеком детстве…

– Большой расход боеприпаса. Будь вниматель- нее, считай патроны, – сухо прокомментировал Петька.

– Как я их посчитаю? – вспыхнула Женька. На самом деле она сама понимала, что для маленькой фанерки слишком много израсходовала патронов.

– Не отвлекайся, – деловито и негромко сказал Петька, – считай по звуку. Теперь огонь одиночными, вон там на кустах я досточку приладил.

– Да как же стрелять-то, поясни…

– Конструкция этого пулемета не рассчитана на стрельбу одиночными, – охотно начал объяснять Косько. – Скорострельность – 500 выстрелов в минуту, значит, весь диск ты опустошишь за шесть-семь секунд, перезарядить не успеешь – запасного нет. Соберись. Может случиться так, что наши жизни будут зависеть только от твоего чутья и от точности движения пальца. – Петька замолчал, видя, как лицо любимой вдруг приобрело необычно серьезное и отрешенное выражение. Про себя подумал: «Господи, ну зачем же я ее так пугаю…», вздохнул и все-таки продолжил: – Прицелься и стреляй.

Женька, как и учил муж, задерживая дыхание между выстрелами, трижды выстрелила сдвоенно, а потом, поймав момент, перешла на одиночный огонь. Стреляла она так же, как тогда на пляже в тире – ни одного выстрела мимо, добивая и кроша на щепки ту несчастную дощечку, поднимая ее очередным выстрелом на ветки куста, а потом снова и снова сбивая наземь… Когда кончились патроны, Женька дважды нажала на спуск – всё не могла остановиться…

Потом Петька не раз пытался узнать, что такого его жена представляла себе в момент стрельбы, что или кого расстреливала с таким упоением и дьявольской меткостью… Но ни разу он не получил вразумительного ответа.

Быстро собрав и пересчитав всё – стреляные гильзы, щепки, – он прикопал их в склоне, а потом еще и обрушил небольшой нависающий земляной карниз, придав максимально возможную достоверность своим земляным работам.

Потом они развели костер… И Женькин заветный пикник на природе все-таки случился – с запахом пороха и машинного масла на пальцах и волосах. В мокрой от вечерней росы траве. Это был ее лучший вечер за последний год. Счастливый, невероятный, хоть и наполненный предчувствием опасности… Она, как и хотела, испытала все: запредельная близость душ и мыслей, и бешеный адреналин от всего происходящего, и полную свободу от соседей… Петька, прийдя в себя первым и целуя Женьку в костлявое плечо, повторял все пункты поведения в критической ситуации и возможные пути отхода. Шепотом пришли к тому, как они и договаривались, что в случае нужды Женька первым делом взорвет гранату, которую уже трижды обещал выдать начальник райотдела…

Обратно они возвращались уже затемно. Петька всю дорогу молчал, погруженный в свои мысли, а Женя думала о своем: как надежно припрятать личное оружие? Она обдумывала новое место хранения: чтобы находилось близко и в то же время, если кто-нибудь обнаружит этот мини-склад, связать его с ними было нельзя.

Придав себе командный вид, на въезде в село в ответ на вопросительный взгляд водителя Косько суровым голосом дал отрывистую команду: