Дитрих кивнул, что-то сказал полицейским. Один из них удалился. Затем вернулся, что-то нервно сказал.

- Мы получили анонимный звонок о нападении. Похоже, и правда оборотень.

- И что будет дальше?

Он вздохнул. Мельком взглянул на наручные часы.

- Честно? Я немного сомневаюсь в этой истории с политиками. Всяко нужно сделать по вас запрос в ваше консульство, а это можно будет только утром, когда оно откроется. До тех пор предлагаем остаться здесь. Врач сказал, что серьезных повреждений у вас нет, но тут есть где спать, есть еда, и надо утром еще раз все проверить.

- А тот оборотень?

- Мы оставим здесь человека. На всякий случай.

- Человека? Там было шестеро или семеро мужчин с оружием!

- У нас вблизи города гоняется дикий оборотень. Сюда уже выехал спецотряд с броней, посеребренными пулями, специальными транквилизаторами, обученными на их выявление собаками. Двое из них будут дежурить у больницы, да и вообще они сделают все, чтобы оборотень не проник в город. Так что можете спокойно выспаться, а утром свяжемся с вашим посольством и решим, как лучше вернуть вас домой.

- А…

Я хотела спросить еще что-то, но вопрос вылетел из головы.

- Всего вам хорошего, Виктория. Приятной ночи, - Дитрих слегка склонил голову и вышел.

Медсестра проводила меня на второй этаж, в свободную палату, и я лишь по дороге вспомнила свой вопрос. Мне нужен был телефон. Но что я бы с ним делала? Номер Виктора не помню. Кому звонить?

Медсестра жестами спросила меня, не хочу ли я перекусить. Я не хотела и покачала головой, оставив это все на завтра. Главное – выспаться.

Палата была небольшой, двухместной, но в ней никого не было. И попав сюда, сразу поняла, чем моя страна отличается от этой. Наша палата в больнице сразу же отдает чем-то казенным, давит отсутствием уюта, специфическим больничным запахом, каким-то незримым унынием. Это помещение, если забыть, где нахожусь, вполне можно принять за квартиру или хотя бы комнату в отеле.

Пастельные обои, несколько небольших картин на стенах с пейзажами, белье не непрактичное, неудобное, белое с печатями, а синее в цветы. Даже под потолком не обычная болтающаяся лампочка, а пусть и простенький, но абажур. На стене телевизор, в углу – современный шкаф с высоким зеркалом и холодильная камера.

А еще спрашивают, почему у нас люди будут терпеть до последнего, лишь бы не оказаться в больнице.  Если Виктор добьётся своего – нужно будет подать ему идею…

Меня ужасно клонило в сон. Мозг словно бы хотел побыстрее отключиться и перестать раз за разом возвращать в мое сознание те картины. Ужасающий крик за окном, выстрелы, темный лес, где словно бы все желало моей смерти, труп в траве. Но какое-то время я сидела на краешке кровати и смотрела в окно. Будто предчувствовала что-то нехорошее.

Подъехал фургон. Оттуда вышел мужчина в военной форме, бронежилете, накладках на руках и ногах и с овчаркой на поводке. Он медленно прогулялся в одну сторону, в другую. За ним появился еще один такой же, достал бинокль, всмотрелся вдаль. Очень уж надеюсь, что эти парни справятся, если тот оборотень заявится сюда.

Я выключила свет, упала на кровать, накрылась с головой одеялом. Мир закружился. Стало тихо-тихо, как в гробу.

А потом я увидела двух оборотней.

Они неистово сражались друг с другом на опушке леса, впивались один в другого зубами, катались огромным клубком, рычали. Во все стороны летели ободранные клоки шерсти. То один побеждал, то другой.

Один из них был Виктором. Чувствуя это, я хотела помочь, уж не знаю как, но меня там не было. Словно рядом с ними парил лишь мой бесплотный дух, способный только смотреть.

А потом пришли люди…

Виктор Голубоглазов

Мы катались по опушке леса, пытаясь перегрызть друг другу глотки. Гаденыш оказался сильным, обычно дикие, сорвавшиеся оборотни неопытны, действуют чисто на эмоциях. А значит, он явился сюда специально.

Но в пылу боя было не до умозаключений. Я повалил его на траку, пытаясь добраться зубами до горла, но он защищался словно сделанными из камня лапами, затем вывернулся, набросился сверху. Едва получилось сбросить его.

Он вскочил на лапы, изогнул спину, выплюнул оторванный у меня клок шерсти, зарычал.

Ну же! Подходи, тварь!

Он и не думал сомневаться. Рванул вперед, я едва успел уклониться, хватанул его за шею, но зубы соскользнули с мокрой шерсти. Он оттолкнул меня лапами, открывая свой живот, и я тут же воспользовался уязвимостью. Но ему каким-то чудом удалось выскользнуть.

И побежать.

Хотел броситься за ним, но учуял людей. Восемь или десять человек с оружием обступали меня со всех сторон. Они старались не шуметь, не выдавать себя, но я их чувствовал.

Выстрел.

Пуля пролетела над головой, слегка задев шерсть, и я бросился в кусты.

Не просто люди. Солдаты. Обученные убивать оборотней.

Доигрался, блин. Не надо было вызывать полицию в тот дом.

Собаки. Чертовы собаки могут меня учуять. А их тут по меньшей мере трое.

В другой ситуации я бы действовал дипломатично - вернулся к человеческому облику, вышел с поднятыми руками, объяснил ситуацию. Но пока они будут разбираться – тот второй доберется до Виктории. Не вариант.

Я пополз по мокрой траве, стараясь даже лишний раз не дышать. Пролез возле самой ноги одного из солдат. Ветка куста чуть не попала мне в глаз.

Где-то залаяла собака. Послышались выстрелы. Далековато. Если моего противника не убили, то он ближе к городу, чем я. Черт.

Я прошел через небольшой ручеек, оглянулся. Расхаживающие по лесу люди остались позади, но никто не сказал, что это все, что вблизи нет других. И все же я побежал. Плевать, что пуля может настигнуть меня в любой момент. Хуже если он доберется первым.

Никогда в жизни не бежал так быстро. Вслед лаяли натасканные на таких, как я, псы. Одна даже кажется бежала следом. Кто-то стрелял – надеюсь, в него, а не в меня. Где-то громко выругался человек.

Насколько помню, город в той стороне. Сделав круг, чтобы сбить своих преследователей, я побежал туда.

Чертов глупец! Недальновидно было звонить в полицию. Жаль, что уже не исправить.

Пульсирующая кровь звенела в ушах. Я перепрыгивал через поломанные деревья, кусты. Видели бы меня сейчас мои избиратели.

Враг был где-то близко, я чувствовал это. Черт возьми, зачем она ему? Почему он так к ней рвется? Он даже имени её не знает.

Кажется, он ранен. Запах крови, кружащий в воздухе, сперва показался обычным запахом леса. Тут всегда кто-то кого-то ест. Теперь понял – это его кровь. А значит, ему трудно. Нужно бежать быстрее.