Стеша смотрела на мобильник, брала его в руки, вертела, но потом опять в нерешительности откладывала. Она хотела до последнего растянуть время и не принимать никаких решений…

Как-то Пема сказала ей:

— За твоим сомнением кроется нечто реальное, о чем ты не хочешь рассказывать или даже сама хочешь забыть.

— Наверное, ты права, — согласилась Стеша.

— Это не пройдет само собой, это как нарыв. Пока ты его не вскроешь, даже если это очень больно, он постоянно будет переполнен гноем.

Стеша удивилась тому, что, хотя она довольно уже долго знала Пему, однако даже не догадывалась о такой ее прозорливости.

Да, гнойник действительно был, он нарывал уже много лет, и этот нарыв томил ее душу и не давал ей свободно вздохнуть.

Это случилось давно. В том далеком неуютном, холодном детдоме… Однажды под вечер в детдом прибыла новая партия отловленных на вокзале чумазых изголодавшихся детей. Их направили сразу из приюта, даже не помыв и не переодев в чистую одежду, так как была зима, приюты были переполнены, и времени у персонала на всех не хватало.

Он смотрел на нее удивленными голубыми глазами, и она смотрела на него тоже. И все потому, что они были оба рыжие, словно брат и сестра. Стеша смотрела на рассыпанные по его носу веснушки, на сам нос, маленький и вздернутый, на торчащие уши и совершенно такие же, как у нее, волосы, только скомканные и давно не мытые. Она молча протянула ему спрятанную в нагрудном кармашке шоколадку, которую утром ей незаметно дала тетя Вера, и стала ждать, что он скажет волшебное слово «спасибо». Но он выхватил из ее рук протянутую сладость и, даже толком не развернув, быстро засунул ее в рот. Наверное, очень голодный, подумала Стеша и протянула ему шоколадный батончик, который хранила на тот случай, если ей станет очень грустно, и который ей тоже неделю назад принесла тетя Вера. И он, тоже схватив его, уже поднес ко рту, но тут неожиданно подлетевшие подростки выбили у него батончик из рук. Завязалась драка. На Стешиных глазах чумазые ребята избивали этого рыжего, голубоглазого мальчика, а она бегала вокруг них и ничего не могла сделать. Но потом все же метнулась в конец коридора, где хранила свои принадлежности уборщица Анастасия, и, схватив ее швабру, смело стала колотить ее древком перепачканные грязью спины.

Ребята испугались и отбежали к стене, к двери директорского кабинета, как бы подсознательно чувствуя, что там их защитят от этой бешеной девчонки, и она, Стеша, ликуя от такой внезапной и легкой победы, гордо взяла за руку этого рыжеволосого мальчика и повела за собой.

Так они встретились и подружились. Маленький Антошка, которого сняли с Новосибирского поезда, и она, Стеша, которую выкинула красивая, преуспевающая женщина.

— Я тебя всегда буду защищать, ты только ничего не бойся, — говорила она, вытирая слезы с его щек.

Его определили в другую группу, так как он был младше, но они все равно постоянно играли вместе, читали книжки, рисовали и даже несколькими годами позже вместе пришли заниматься кунг-фу.

Все это было вполне невинно, пока однажды, нечаянно соприкоснувшись телами, они не почувствовали, что стали вырастать и что странные переживания и новые чувства стали возникать при их случайных соприкосновениях.

Эти чувства были настолько захватывающими и неожиданными, что они повергали их в смущение и в трепет, и уже не только они стали замечать их. Антошку дразнили его друзья, рассказывая гадости про женщин, а за Стешей стали усиленно следить глаза заведующей и воспитателей. И все это вмешательство окружающих их людей, казалось, отравляло чистое и светлое, превращая их чувства во что-то мерзкое и гадкое. И когда Антон однажды вечером на лестнице, прижавшись вдруг к ее телу, потянулся к ее губам, она, вспомнив наставление взрослых, неожиданно для самой себя хлопнула его изо всех сил по щеке и быстро метнулась вниз.

Наверное, все дело в том, что подруги рассказывали о сексе как-то совсем некрасиво и гадко.

А она хотела быть хорошей и чистой.

Антон больше с ней не разговаривал, казалось, что он даже стал презирать ее, потому что друзья дразнили его и говорили, что он размазня, что он не мужчина, и тогда он захотел им доказать обратное.

Стеша по секрету как-то рассказала ему, что мечтает, когда вырастет, поехать в сказочную страну, туда, где когда-то жили Али-Баба и сорок разбойников, где люди летают по небу, а в горах живут разные волшебники, которые могут проходить в другие миры. Поэтому Стеша все эти детдомовские годы откладывала деньги, которые ей давала на карманные расходы тетя Вера, мечтая таким образом накопить на билет в Индию.

Антон не поверил ей, что есть такая страна, а еще он вырос, и ему очень хотелось модно одеться и купить плеер, поэтому он рассказал своим друзьям про Стешин тайник, взяв с них обещание, что они ему отдадут причитающие проценты. И в один прекрасный вечер тайника не стало, и не стало надежды попасть в эту чудесную страну, и казалось, что жизнь кончилась. Потому что такой жизни, которая огорожена детдомовским забором, Стеша не хотела, не желала и больше не могла терпеть. Тогда, сидя перед своим пустым тайником и думая о том, что ее предал ее самый первый и самый любимый мужчина, она впервые не захотела жить.

А потом она бежала по встречной полосе дороги и кричала визжащим машинам, чтобы они задавили ее, задавили ее жизнь, задавили это ее такое огромное несчастье, от которого она не могла дышать, верить и жить.

Она бежала, пока удар в голову не оглушил ее.

Какое-то мгновение она даже видела свои рыжие волосы и растекающиеся по ним струи алой крови, которые стремительно окрашивали асфальт, но потом все погасло и стало темно.

— А что было потом? — спросила Пема.

Стеша вытерла слезы и сказала, что два года назад, вернувшись в Индию после долгой поездки в Москву, она встретила Антона во дворце Джецун. Учитель назвал его тибетским именем Туптен, и он сейчас в числе его самых близких учеников…

Но время больше не поддавалось растяжению. Надо было принять решение.

— Да, я скоро приеду. Ну обещала, просто понадобилась помощь одному человеку. Я обязательно вернусь на ретрит, подождите меня, пожалуйста. Почему не можете ждать? — яростно жестикулируя и меряя шагами чисто подметенный дворик, кричала Стеша кому-то по мобильнику.

Рохини, перебирая чечевицу, затаив дыхание, слушала иностранные слова, которые она когда-то учила в школе, но практически никогда не использовала.

Вообще-то она была хорошей ученицей, настолько хорошей, что, завидев ее с книгой, мать постоянно возмущалась:

— Девушке совсем не надо учиться и тем более читать. Это вряд ли пригодится тебе в жизни, ты только потеряешь время. Тебе надо учиться быть хорошей хозяйкой, хорошей женой и хорошей матерью. Другая бы девочка ходила за матерью целыми днями и спрашивала, что да как, а ты бездельничаешь.