Всюду были разбросаны пожелтевшие от времени хрупкие кости и бытовой мусор. Отвратно смердели попадавшиеся на каждом шагу выгребные ямы с требухой животных и подгнивавшими остатками пищи, в которых копошились откормленные бледные опарыши и роились темно–зеленые мухи. Охотно чавкали отходами крупные крысы.

Местные, в жизни не знавшие личной гигиены, много курили и пили. Обыденно, с шутками и беззубыми улыбками на изможденных, заросших лицах, скрипучими голосами обсуждали вещи и занятия, от которых кровь стыла в жилах, слабели колени. Жестокое насилие и пытки заставляли их глаза лихорадочно блестеть. Большинство со смаком, во всех подробностях говорили о пленных, тех ужасах, через которые бедолаги прошли. Смеялись над криками истязаемых женщин, делали ставки, кто из друзей убьет близкого товарища в следующем поединке, чья плоть вкуснее.

Мистик ждал жертвенных алтарей, насаженных на пики голов или откровенно тлеющего над жаровнями человечьего мяса. Реальность оказалась страшнее. А ведь он еще не видел всего того ужаса, что успел наслушаться.

На его глазах два не искаженных человека, всклокоченных, грязных, деловито обсуждая следующий выход на поверхность, свежевали мужчину. Отделив от сочащейся кровью и сукровицей плоти кожу, они вырезали несчастному грудную клетку и теперь доставали из тела склизкий комплекс с внутренностями.

Состояние тела не давало возможности определить, один ли это из членов спустившейся за туристами команды.

Ашер понимал: он на грани. Более того, то, что рассудок все еще с ним, парень считал абсолютным чудом. Каждую секунду с невероятным трудом молодой ковенант сдерживался, дабы не завопить истерично во весь голос от владевшего им ужаса, непередаваемого отвращения, глубокой жалости к несчастным, что попали в грязные лапы нелюдей, и испепелявшей душу ярости.

Впервые в жизни, один, среди врагов, под тоннами земли и камня, под гнетом ответственности, Джек подумал о смене профессии. Сбежать прямо сейчас, не оглядываясь. Вернуться к родителям, спокойной, безопасной жизни. Позабыть о всей грязи и насилии. Стоит хоть кому–то из местных застыть на месте, всмотреться как следует во тьму у стен — и он может бесславно преставиться через несколько минут, раздираемый ржавыми, кривыми ножами, захлебывающийся собственным криком.

Или, собрав в кулак все свое внимание и концентрацию, сотрет в порошок каждое живое существо в этой Творцом забытой дыре, отправит тварей туда, где им и место, в бесконечные земли Дуата.

Ему хотелось рыдать, бежать, в истерике звать маму и папу. Спрятаться под одеяло, как в далеком детстве, оградиться от ужасов окружающего мира.

Но Ашер продолжал поиски. Это лишь кошмар, он развеется с рассветом. Джек справится. Обязан. Создатель поможет.

Искомая цель обнаружилась под самым сводом. От двухэтажного дома местного лидера, недурного даже по городским меркам, открывался захватывающий дух вид на жуткую пещеру. Но любоваться не было ни времени, ни желания. Преобразовав материал стен, мистик проник в здание. Внутри осмотрелся. Идеальный порядок и чистота. Заслуга рабов, несомненно. И пахнет удивительно приятно. Со второго этажа доносился неразборчивый монотонный голос. Помедлив, ковенант, настороженный, собранный, ровно кот на охоте, направился к источнику шума.

Сейчас. Сейчас.

Сердце стучало в висках быстро и неровно. Еще минута томительного ожидания — и он потеряет сознание. Щиты, мимикрия, полог тишины. Все есть, работает, как швейцарские часы.

По винтовой лестнице — как претенциозно — Джек поднялся на второй этаж. Увидел приоткрытую дверь, за которой раздался чуть слышный шорох. Голос стал ближе, но звучал из другой комнаты. Проклиная болезненное любопытство, мистик осторожно заглянул в открытое помещение. И стремительно побледнел, с трудом сдержал рвущийся из груди вопль.

На широкой, в полкомнаты, кровати свернулась калачиком нагая, истерзанная женщина. Она едва дышала. Тяжело, с влажными хрипами. От каждого выдоха на покусанных, разбитых губах надувался кровавый пузырь. Заплывшие глаза полуприкрыты. По всему телу следы зубов и гематомы. Пальцы на руках изломаны, торчат в разные стороны, будто ветки осеннего дерева. Воняло испражнениями и кровью.

Что за чудовище сотворило такое?

Ковенант как в полусне подошел к несчастной. Он видел ее лишь на фото, но признал в изуродованной женщине Карен Эйр, бесстрашного диггера, так уважаемого в своем обществе.

Позабыв обо всем на свете, преисполненный острой боли и жалости, в этот миг Ашер готов был отдать все на свете за возможность сию же минуту помочь.

Вместо этого Джек развернулся и ушел. Лучшее, что он мог сейчас сделать — скорее вызволить остальных. Джонс поможет, если Эйр еще можно спасти.

— … образцово послушна и исполнительна. — Сухо вещал голос из–за двери. — Несостоятельность предыдущих экспериментов выявлялась в более ранние сроки. На данном этапе можно смело утверждать: проект «Ева» — наш величайший прогресс за время проводимых исследований.

Одно из многочисленных преимуществ зрения за пеленой — возможность видеть сквозь преграды. В паре метров от мистика двигались сгустки невероятно сложных, запутанных плетений и нечитаемых узоров. Из таковых состояли люди.

— Мать их, Слай, теперь я понимаю, почему федералы послали сюда своих псов. Эта лаборатория — золотая жила.

Агрессивный голос, нетерпеливый, вызывающий.

— Хочешь поторговаться? — Второй тише, спокойнее.

— Я похож на кретина? Сделки с правительством? В жопу. Записи сохраним для подстраховки, но следы замети прямо очень тщательно. Живые остались?

— Всех перестреляли.

Ковенант вздрогнул.

— Это хорошо. Выдай нашим обезьянам больше оружия, усиль патрули. И запрети употреблять во время дежурств. До нас хрен доберутся, но все же.

Готово.

— Да, и запрети на несколько дней выходить на поверхность, мы… ап… кх…

Воздух в комнате исчез за пару ударов сердца, помещение объял шумоподавляющий купол.

Джек прошел сквозь двери. По полу каталось, царапая глотки, двое. В глазах смятение и ярость. Хрипы затихали. Мистик молчал, с хищным удовлетворением наблюдая, как корчатся в муках лидеры Нигде. Опаляя сердце и разум, из самых потаенных уголков души рвалось нечто чудовищное.

— Запись двадцать девять — двенадцать — три. — Звук шел из тонкого планшета на офисном столе. — Объект обладает неординарными талантами и способностями к саморазвитию. Меня, однако, беспокоят ее вопросы. В последнее время они все чаще направлены на познание себя и своего места в мире. Как ученый, я в восторге. Как подчиненный, вынужден сообщить о происходящем куратору. Начальство будет не в восторге.

Агонизирующие стенания становились все тише.

Довольно!

Он успел в последний момент, сомневаясь, впрочем, в принятом решении. Обессиленные, жертвы заглатывали вновь появившийся воздух, словно голодающие королевские яства. И никак не могли насытиться.