Мужчины стали о чем-то его спрашивать. Единственное слово, которое он смог понять, было «нормандцы».

— Я не нормандец, — сказал он. — Нормандцы… — Он провел ребром ладони по шее.

Выйдя наружу, Валлон махнул беглецам, приглашая их подойти. Они уложили Ричарда на каменную лежанку и укрыли одеялами. Свои промокшие одеяла путники развесили на прокопченных потолочных балках над очагом, а затем, сгорбившись и вытянув руки вперед, сели у огня, словно отправляя некий религиозный обряд.

Девочка вошла внутрь и уставилась на незнакомцев в безмолвном изумлении. Валлон передал хозяйке остатки их провианта — немного бобов и пшеничной муки, олений окорок, полгоршка меда и кусок каменной соли. Женщина хлопнула потянувшуюся было девочку по руке и унесла припасы как величайшую ценность. Ульф и Хакон, так звали ее сыновей, были потомками викингов, захватчиков Ирландии. Мечи, которые они при себе носили, были тем же самым оружием, с которыми их предки высадились на берег. Но сейчас их лезвия стали тупее лемеха плуга, которым они с трудом добывали себе пропитание. Ульф рассказал им, что нормандцы редко наведываются так далеко на запад. В последний раз их тут видели два года назад, когда король Вильгельм после разорения Нортумбрии повел свою армию через Пеннинские горы[18]. Ближайшие их крепости находились на востоке, в Йорке и Дареме, на расстоянии более дня езды верхом.

Комната стала наполняться дымом горящего торфа. Валлон вышел наружу и, сев на камень, наблюдал, как горы становятся бархатно-черными на фоне вечернего неба. Геро тоже вышел и пристроился возле него.

— Ричард говорит, что вы согласились возглавить экспедицию в Норвегию.

— Я расскажу о своих намерениях завтра, когда мы отдохнем и сядем за стол.

Валлон увидел, как Геро закусил губу. Сменив тему разговора, он непринужденно произнес:

— Скажи мне, что ты думаешь о наших попутчиках?

— Ричард оказался более смышленым, чем я о нем думал поначалу. В самом деле, он удивительно сообразительный парень.

Валлон согласно кивнул и добавил:

— А также решительный. Он сказал, что скорее пустится с нами в опасные приключения, чем вернется в замок. А что ты скажешь насчет сокольника?

Геро еще больше оживился.

— Таких людей не часто встретишь! — воскликнул он. — Смотрит на вас вызывающе, словно ястреб.

— Он ведь приручал хищных птиц. Я еще никогда не встречал более дерзкого простолюдина.

— Возможно, он более благородных кровей, чем кажется. Если его отмыть и одеть поприличнее, он произведет хорошее впечатление в любом обществе. Да, и еще. Он к тому же умеет читать, и, кроме него, никто из графской челяди на это не способен. Вчера утром он взял одну из страниц, что мне отдал Ольбек, и по его губам было видно, что он понимает написанное. Если бы он умел говорить, то наверняка смог бы рассказать увлекательную историю.

— Зачем ему иметь дар речи, когда у него есть ты, способный так приукрасить его жизнь?

Лицо Геро покрылось румянцем.

— Я думаю, что он англичанин знатного происхождения, чьи земли были отняты нормандцами. Сэр, не смейтесь надо мной. История знает немало случаев, когда аристократов лишали наследства и оставляли на милость дикой природы. Кроме Ромула и Рема, были еще Амфион и Зеф, сыновья Зевса и Антиопы, которых злокозненный дядя бросил в горах на произвол судьбы. А еще история рассказывает про сына Посейдона, Гиппофоя, вскормленного дикими кобылицами в Элевсине. Не говоря уже о Ясоне и Ахилле, воспитанных на горе Пелион кентавром Хироном. По правде говоря, когда я вижу, как бежит Вэланд, мне вспоминается эпитет Гомера, данный им Ахиллу, — «быстроногий».

Валлон засмеялся.

— Ну хватит. Ты провел столько времени, зарывшись в книжки, что теперь не можешь отличить реальность от фантазии. —

Он дружелюбно похлопал Геро по колену. — Я буду скучать по тебе.

— Скучать по мне?

В этот момент из дверного проема высунулась голова Радульфа, и он крикнул им, что ужин готов. На востоке появилась первая звезда. Поднявшись, Валлон потянулся.

— Да, а вот чтобы превратить в цивилизованного человека нашего арбалетного стрелка, его мало будет отмыть и причесать.

— Он грубый, как медведь, но у него доброе сердце.

— Петля по нему плачет. Под моим командованием побывало сто таких, как Радульф, и я многих из них отправил на виселицу. Таких, как он, любой дурак заведет хоть в ад, пообещав пенни в день и возможность пограбить. Где-то на краю земли его уже ждет могила. Ну ладно, пойдем ужинать.

Когда они вошли в дом, все уже сидели за столом. Ульф, склонив голову над едой, бормотал молитву. Этот простой обряд застал Валлона врасплох. К горлу подкатил комок, но он быстро справился со слабостью. Нет, те, кто легко проливает слезы, плачут только от жалости к самим себе.

Ричард, уже вполне пришедший в себя, сидел за столом и хлебал из миски жидкое варево. Остальные ели овсяную кашу с бобами, в которой попадались кусочки хрящей неизвестного происхождения. Хлеб на столе представлял собой плохо пропеченную и скрипящую на зубах смесь размолотого гороха и ячменя.

Девочка, затаив дыхание, молча наблюдала за путниками.

Геро поковырялся в своей миске.

— Что это? — прошептал он. — Как, по-твоему, это свиное ухо?

Радульф рассмеялся.

— Это свиное, но кое-что другое.

Геро отставил миску.

— Я съем, если ты не хочешь.

— Они поделились с нами последним, — сказал Валлон, — так что прояви немного уважения.

После ужина Ульф повел путников в коровник. Валлон тут же повалился, заснув под жевание скотины и куриное квохтанье, но через какое-то время проснулся от шепота одного из братьев, стоящего в дверях. Он услышал, как Вэланд, переступая через тела спящих беглецов, вышел с луком из хлева, а пес последовал за ним. Валлон, пожав плечами, снова уснул.

Франк провел утро, стоя в дозоре, пока Радульф помогал Хакону чинить каменную стену. Геро не выходил из дома, обучая Ричарда письму. Вэланд и Ульф вернулись ближе к обеду с парой тетеревов, подстреленных на токовище, и зайцем, которого загнал и поймал пес сокольника. Они выложили добычу на стол, и все собрались вокруг полюбоваться натюрмортом.

В тот вечер они ужинали дичью, приправленной ягодами можжевельника и тимьяном. Братья принесли бочонок пива, и настроение у всех сразу стало праздничным. Девочка сидела на коленке у Радульфа, наблюдая, как монетка, исчезнув с его руки, снова появлялась у него за ухом. И сколько бы он ни демонстрировал этот фокус, она хотела видеть его снова и снова.

— Нам бы следовало сейчас блюсти Великий пост, — сказал Ричард.