Мрачное настроение неожиданно притупило муки голода, и я вдруг понял, что необходимость выбрать еду, отнести ее на стол и вести светскую беседу с другими гостями требует больших сил, чем у меня есть. Я оглянулся на танцевальную площадку. Музыканты продолжали играть, а Карсина танцевала с незнакомым мне молодым человеком. Он был низкорослым, веснушчатым, плохо танцевал — но он не был жирным. Я стоял не шевелясь, смотрел на них и пытался заставить себя отвернуться. Он что-то сказал, она рассмеялась. Мое упрямство требовало, чтобы я остался в комнате и пригласил ее на следующий танец. Ее несомненный отказ положит конец моим надеждам и страданиям.

Я слонялся там, на краю толпы — набирался храбрости, отвергал эту дурацкую идею, снова уговаривал себя подойти к ней, ведь она мне обещана, и я имею полное право с ней разговаривать, потом мне опять становилось страшно… казалось, никогда еще танец не длился так долго. Когда он все же закончился, партнер Карсины склонился к ее руке, а затем отошел, и все, что я мог, — это двинуться в ее сторону.

Она увидела меня и бросилась бежать.

И я сделал ужасную глупость — бросился вслед за ней, расталкивая толпу, чтобы ее догнать. Когда она поняла, что ей не скрыться, она замедлила шаг, и вскоре я оказался рядом с ней.

— Карсина, я надеялся потанцевать с тобой. А еще поговорить и объяснить, что со мной произошло.

К несчастью, музыканты заиграли веселую живую мелодию, а не медленный вальс, на который я рассчитывал. Карсина спасла себя и меня, холодно сообщив:

— Я сейчас немного устала от танцев. Возможно, позже.

— Но может быть, мы можем поговорить? Прогуляться по саду?

— Боюсь, это невозможно. Нам не пристало оставаться наедине.

Я горько улыбнулся, услышав ее слова.

— В прошлый раз тебя это не остановило.

Она отвернулась и досадливо вздохнула.

— Это было в прошлый раз, Невар. Очевидно же, что с тех пор многое изменилось.

— Но то, что мы обещаны друг другу, не изменилось, — ответил я, задетый ее словами. — По крайней мере, ты должна позволить мне рассказать, что я пережил…

— Я вам ничего не должна, сэр! — с яростью вскричала она.

Тут же появился ее партнер, с которым она только что танцевала. В руках он держал два бокала вина. Я заметил в его глазах осуждение — мне не следовало вынуждать даму столь резко мне отвечать.

Я предостерег его хмурым взглядом.

— Мы беседуем с леди.

Он был на голову ниже меня, но, видимо, решил, что лишний вес сделал меня мягкотелым.

— Мне это беседой не показалось. У меня сложилось впечатление, что она хочет, чтобы вы оставили ее.

— Мы обещаны друг другу, и я имею право…

— Не официально! — быстро вмешалась Карсина. — И я действительно хочу, чтобы ты оставил меня.

— Видите, сэр, леди устала от вашего общества. Будьте же джентльменом и позвольте ей уйти.

Он храбро встал между Карсиной и мной — длинношеий, веснушчатый. Я бы мог переломить его пополам, словно прутик.

— Возможно, это ей следует побыть леди и оказать мне любезность, выслушав меня, — ровным голосом проговорил я, взглянув поверх его головы на Карсину.

— Ты намекаешь, что я таковой не являюсь? — вспылила Карсина. — Невар Бурвиль, ты оскорбил меня. Я непременно расскажу об этом отцу.

Ярость пела в моей крови и звенела в ушах, переполняла меня. И вдруг с моего языка сорвались слова, пришедшие из источника, неведомого даже мне самому:

— Ты не обращала на меня внимания, ты пыталась от меня сбежать, и, таким образом, сегодня ты оскорбила меня трижды, но это будет последний раз. Прежде чем ты умрешь, Карсина, наступит день, когда ты приползешь ко мне на коленях и будешь умолять меня, чтобы я простил тебя за сегодняшнее.

Услышав мои резкие слова, она приоткрыла рот, от изумления выглядя крайне юной и несколько вульгарной. Она растеряла всю свою привлекательность, на смену которой пришел гнев. Я сказал слишком много и говорил слишком грубо. Ничего ужаснее и недостойнее на свадьбе брата я совершить не мог.

Лицо Карсины стало пунцовым, и в ужасе я увидел у нее в глазах слезы. Ее веснушчатый партнер возмущенно уставился на меня.

— Послушайте же, сэр, я настаиваю…

— Настаивай сколько влезет, — отрезал я и пошел прочь.

Однако толстому человеку трудно двигаться с достоинством. Я тщетно пытался успокоиться хотя бы внешне, покидая поле боя, и убеждал себя, что нашу стычку заметили не столь уж многие и никто из нас не повышал голоса. Я оглянулся — Карсина исчезла. На мгновение я испытал облегчение, но тут же увидел, что она бежит вверх по лестнице, закрыв лицо руками. Несколько женщин проводили ее глазами. Следом за ней торопилась моя сестра. Я проклинал себя и никак не мог понять, откуда взялась эта вспышка ослепительного гнева и резкие слова, которые я сказал Карсине.

«Мне следовало бы держать при себе и боль, и жалкие надежды», — яростно ругал я себя.

Я вышел из бальной залы на террасу, а оттуда по ступеням спустился в сад. Здесь оказалось жарче, а не прохладнее, как я ожидал. Многие цветущие кусты пожелтели от засухи; молодые деревца были хилыми и не давали тени. Воротник меня душил, куртка казалась слишком теплой. Как я мог повести себя так глупо? Почему затеял эту ссору? Мне следовало позволить ей высказать все, что она хотела. Тогда в следующий раз, когда бы мы с ней встретились, я уже стал бы прежним и все вернулось на свои места. А она ругала бы себя за то, что избегала меня. Теперь же сказанные мной слова встанут между нами. Я с тоской подумал, что она, должно быть, побежала искать утешения у матери. И моя сестра уже с ней. Я даже не знал, что для меня хуже.

Густая живая изгородь и журчание фонтана за ней обещали мне тенистое убежище. Сад был не слишком удачно спланирован, и мне пришлось довольно долго идти и свернуть, огибая изгородь, прежде чем я наткнулся на крохотные воротца. Они были прикрыты, но не заперты, и я вошел во второй сад.

На его устройство хозяева не пожалели денег, и меня удивило, что здесь не толпятся гости. Выложенная камнем дорожка по извилистой спирали вывела меня в самое сердце садика. Цветы на клумбах поражали пышностью, несмотря на стоявшую всю неделю жару. В розовых кустах и в высоких цветках лаванды жужжали пчелы, собирающие нектар. Аромат цветов и трав, словно тяжелое облако, висел в неподвижном воздухе. Я прошел мимо декоративного пруда с рыбками. Поверхность его украшали толстые желтые лепестки кубышек, а рыбки скользили в воде, точно мерцающие тени.

Чуть дальше находилась стилизованная под диковинный маленький домик голубятня, в которой ворковало множество птиц. Часть грелась на солнышке на открытой площадке, примыкающей к их жилищу. Я немного постоял на месте, прислушиваясь к их успокаивающим голосам, а затем шагнул на извилистую тропинку, ведущую к фонтану в самом центре садика и его тихому музыкальному журчанию.