Печать молчания… Точно, он ведь снял ее перед тем, как упасть в кровать.

— Я не знаю.

Эн нахмурилась.

— Что?..

— Я не знаю, — повторил Арен, усмехнувшись. — Или ты думаешь, что я исключительно расчетлив? Не могу совершить импульсивный поступок безо всякой причины?

Судя по изумленному лицу, именно так она и думала.

— Тебе не комфортно? Если хочешь, я поставлю ее назад.

— Нет! — Эн помотала головой, глядя на императора вытаращенными глазами. — Не надо! Я просто… я думала, есть какая-то причина…

Интересно, это у него во рту горчит, или просто горько?

— Причина… Что ж, раз я настолько расчетливое существо, изволь получить эту причину. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу свою печать молчания и вспоминаю о том, что сделал. Мне хотелось бы, чтобы этого никогда не было. Не было той ночи. Хотелось бы стереть ее из нашей общей памяти так же легко, как я стер сегодня печать молчания. Я…

Император, задохнувшись, замолчал — нахлынувшие на него чужие эмоции были такими сильными, что он на пару мгновений потерял и способность рассуждать, и умудрился забыть, о чем еще хотел сказать.

— Договорились, — произнесла Эн дрожащим голосом, будто бы обнимая его своей нежностью. Яркой, сияющей, почти как у Софии, только приправленной горечью и сожалением. — Договорились…

Она на секунду коснулась его руки кончиками пальцев, а после, развернувшись, выбежала из палаты, оставив Арена наедине с ощущением рухнувшей с плеч горы.

Эн в сопровождении серьезного и строгого Валлиуса вернулась ровно через полчаса, как раз когда капельница закончилась и император всерьез начал раздумывать над тем, чтобы встать и уйти. Но на пару минут все же пришлось задержаться — Эн и главный врач смотрели показатели «колпака», а потом еще долго и нудно рассказывали ему о том, что сегодня лучше не делать, чем питаться и сколько часов надо спать.

— Я понял.

— Сейчас покажете Агате, Вано и Синтии Софию, а потом пообедаете, — заключила Эн грозно. — И только после этого можете идти по своим делам. Но, пожалуйста, не переборщите с пространственными лифтами. Сегодня лучше побольше ходите по коридорам и лестницам.

— Я понял, понял.

Судя по лицам Валлиуса и Эн, им очень не хотелось выпускать императора из палаты, но при этом они оба понимали, что он не может лежать в кровати дольше, чем уже пролежал. И так два часа прошло. Да и зачем лежать, если контур в порядке и сила в нем практически восстановлена? Мышцы только до сих пор немного сводило, но Эн же сказала, что такой «побочный эффект» будет продолжаться еще пару дней.

— Хорошо. Тогда я отсоединяю «колпак» и вынимаю катетер. Одежда ваша вон, на стуле.

Через несколько минут Арен, наконец одевшись, в сопровождении главврача и Эн направился в палату напротив, где находились его дочь, Вано Вагариус и Синтия Тали.

Когда Брайон распахнул перед императором дверь, все трое сидели на койке — Агата уже была одета в розовую пижаму, — и синхронно обернулись. Наследница, до этой секунды что-то увлеченно рассказывающая, широко улыбнулась — и Арен даже опомниться не успел, как дочь прыгнула на него с радостным визгом, повисла на шее и заболтала ногами.

— Папа-а-а-а-а!!!

— Моя радость, — он поцеловал Агату в щеку и глубоко вздохнул, зарываясь носом в ее волосы. Его маленькая девочка почему-то пахла не больницей, а сладкими булочками. — Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит?

— Нет! — Она помотала головой и восторженно повторила: — Папа, папа!

— Агата очень ждала вас, ваше величество, — раздался рядом теплый голос Вагариуса. — Только про вас и говорила.

— Папа, ты хочешь кушать? — поинтересовалась девочка, заглядывая ему в глаза почти со взрослой серьезностью. — Ты же, наверное, не ел, как всегда!

Где-то сзади фыркнула Эн.

— А Синтия угостила меня булочками! Они такие вкусные! Давай мы сейчас сходим к Софи, а потом ты съешь булочку. Да?

Арен улыбнулся, пытаясь не засмеяться. Ему было немного страшно из-за ощущения нахлынувшего вдруг счастья. Не чужого, а его собственного.

— Твой папа съест не только булочку, а целый обед, — сказала Эн строго, но голос ее чуть дрожал, и эмоции были теплыми, радостными, искрящимися. — И ты тоже, Агата.

— Хорошо, Энни, — кивнула наследница, глядя на Эн через плечо Арена. — Я все сделаю, как ты скажешь!

— Умница какая. — Кажется, Валлиус умилился. — Ты только сейчас, когда к Софии пойдем, не шуми и не кидайся на нее. Обниматься будете завтра, хорошо? Сегодня можно только смотреть.

— Я понимаю. Я не буду шуметь и кидаться, дядя Йон, честно.

Дядя Йон, Энни… Видимо, эта маленькая лисичка за последние два часа успела всех очаровать.

— Тогда пойдем, моя радость, — сказал Арен и, прикоснувшись губами к щеке дочери еще раз, понес ее в палату к Софии. — Синтия, Вано, вы тоже с нами.

Агата обняла руками его шею, прижалась, нетерпеливо болтая ногами — и громко, ошеломленно вздохнула, как только они вошли в палату напротив:

— Софи…

Арен поднес дочь ближе, усадил на кровать рядом с Софией — его маленькая аньян спала, накрытая одеялом до подбородка, — и Агата наклонилась, уткнулась лицом в грудь девушки, а потом всхлипнула и тихо заплакала.

— Ну ты что, — император сел рядом на корточки и погладил дочь по спине. — Все позади, Софи жива, видишь?

— Да, — всхлипнула Агата. — Но я так боялась, пап, так боялась, что она умрет! Она же просто… схватила за руки, засветилась и исчезла. Мне только чудилось, что Софи меня обнимает, и я знала, знала — нельзя ее отпускать!

— Ты и не отпустила. Ты молодец. — Арен обнял и поцеловал свою девочку. — Я горжусь тобой.

— Ваше… — прошелестел позади чей-то голос, и император внезапно обратил внимание на эмоции окружающих. Погруженный в себя, он даже не замечал, что людей вокруг переполняет благодарность и счастье. — Ваше величество…

Рядом с ним опускалась на колени Синтия Тали.

— Спасибо вам… — прошептала она, глядя на него полными слез глазами. — Вам и Агате. Вы вернули нашу девочку…

— Встаньте, — вздохнул император, поднимая голову, и посмотрел на Эн, которая тоже шмыгала носом и вытирала мокрые щеки рукавом. Он понимал, что общее содержание процедуры она должна была рассказать Вано и Синтии, но, конечно, про отданную часть жизни не обмолвилась. — И пожалуйста, перестаньте плакать. Лучше накормите нас с Агатой обедом. Что там за вкусные булочки?

— С апельсиновым джемом, — ответила Синтия, поднимаясь с колен, и чуть покраснела. — София любит.

— Я думаю, Софи будет не против, если вместо нее их съест его величество, — вмешался Вано с улыбкой.