Перемены можно суммировать следующим образом. «Аль-Каида» представляет собой новую, более опасную форму терроризма – с глобальным охватом и с реальной возможностью причинения урона кому угодно. Вдобавок цели этого движения, как представляется, простираются невообразимо далеко, чем «Аль-Каида» отличается от «традиционных» террористов, которые чаще всего преследуют относительно локальные и узкие цели, наподобие создания собственного крохотного государства. Кроме того, многие правительства стран мира обнаружили собственную уязвимость перед терроризмом в его различных проявлениях. Европа уже давно борется с доморощенными радикальными террористами, а также с ближневосточными группировками, совершающими теракты на ее территории. В Китае все большую озабоченность вызывает деятельность мусульманских террористов в западной части страны, а Россия продолжает испытывать проблемы с чеченскими террористами. Многолетняя гражданская война в Афганистане, на протяжении которой мусульмане всего мира стекались в страну для сопротивления советской оккупации, породили новое поколение террористов, владеющих самыми современными методами диверсий. В итоге терроризм, как и многие другие явления, приобрел глобальный характер.

Я сам в некоторой степени причастен к этому изменению восприятия терроризма. В 2001 году я работал в Государственном департаменте США, возглавлял отдел политического планирования, а еще мне поручили занять должность представителя США в переговорах по мирному урегулированию в Северной Ирландии. За последние четыре десятилетия в Северной Ирландии в результате политического насилия погибло более трех тысяч человек. Я встречался в Дублине с премьер-министром Ирландии в те самые мгновения, когда самолеты атаковали башни-близнецы Всемирного торгового центра; вернуться домой не представлялось возможным, поскольку все авиарейсы отменили, и я отправился, как предполагалось заранее программой визита, в Белфаст. Я ясно дал понять всем участникам переговоров (в частности, лидерам католической националистической партии «Временная Шинн Фейн», политическому крылу Ирландской республиканской армии, или ИРА, которая долгое время использовала насилие для отстаивания своей политической повестки), что терпение Америки не бесконечно, а теперь, когда рухнули башни-близнецы, мы категорически отвергаем любую поддержку терроризма. Позднее мое выступление и поддержали многие традиционные сторонники Шинн Фейн в Конгрессе США и представители общественности. Такое изменение восприятия терроризма придало новый импульс мирному процессу в Ирландии и в конечном счете вынудило Шинн Фейн отказаться от привычных методов и начать сотрудничать с протестантами (юнионистами) в местном политическом пространстве.[88]

Словом, намечался международный консенсус по таким вопросам, как обязанность правительств не прибегать к геноциду и не допускать геноцида на своей территории, а также (следует признать, что здесь согласие было почти единодушным) обязанность противостоять терроризму; на этом фоне все шире распространялось мнение, что США совершили серьезную ошибку и абсолютно необоснованно развязали весной 2003 года войну с Ираком. В отличие от войны в Персидском заливе (1990–1991), спровоцированной агрессией Ирака против суверенной страны, на сей раз Ирак не нарушал никаких международных норм. Зато администрация Джорджа Буша-младшего, исходившая из предположения, что Ирак обладает оружием массового уничтожения и напуганная событиями 11 сентября, посчитала режим Саддама Хусейна неприемлемым риском.

Разумеется, эта война определялась и другими соображениями, в том числе убежденностью в том, что Ирак созрел для демократии и что установление демократии в Ираке создаст прецедент для демократизации прочих стран региона. Высказывалось мнение, что результатом всех этих действий станут широкие демократические преобразования на всем Ближнем Востоке, которые, в свою очередь, обеспечат стабильный мир в регионе. Это мнение, прочно утвердившееся среди представителей администрации президента Буша-младшего, не являлось, увы, тем аргументом, который чаще всего предъявлялся остальным странам для объяснения политики США. На международной арене Америка, как правило, рассуждала о гарантиях безопасности и неприемлемости самого факта наличия у Саддама Хусейна оружия массового поражения (вывод о наличии у Ирака такого оружия делался на основании данных разведки). Отказ Саддама полноценно сотрудничать с инспекторами ООН по контролю за вооружениями еще сильнее укреплял подозрения в том, что иракскому режиму есть что скрывать[89].

Однако опыт войны в Ираке 2003 года показал, что международная поддержка такого «превентивного» вмешательства, по существу, отсутствует. Слово «превентивный» часто используется для характеристики действия Соединенных Штатов Америки – кстати, администрация Буша-младшего использовала его как термин в программе национальной безопасности от 2002 года, – но за данным определением скрываются два значения, принципиально различных и почти противоположных, с точки зрения сторонних наблюдателей[90]. Картина такова: в 2003 году США нанесли превентивный удар для предотвращения нарастания потенциальной угрозы – предполагаемого наличия у Ирака полноценного ядерного оружия. Такие действия не зря воспринимаются неоднозначно: правительства неизбежно сталкиваются с угрозами, исходящими из многих источников, а частые превентивные военные действия для предотвращения предполагаемых угроз чреваты возникновением мира с обилием конфликтов.

По контрасту, превентивные военные действия для предотвращения реальной и неминуемой угрозы, как правило, повсеместно воспринимаются позитивно. Более того, один из главных юридических авторитетов в данной сфере охарактеризовал подобные действия как «обоснованные ожидания»[91]. Но критически важно, чтобы сторона, принимающая превентивные меры, могла продемонстрировать, что угроза действительно неминуема. Ирак 2003 года никак не соответствовал критериям этой неминуемости, хотя в то время считалось, что он накапливает возможности для создания ядерного оружия.

Изоляция США усугублялась нежеланием Америки воздерживаться от военных действий до тех пор, пока не будет получено недвусмысленное «благословение», то есть разрешение, от Организации Объединенных Наций или от любого другого органа, имеющего соответствующий международный статус. В результате нападение США на Ирак в 2003 году в глазах мировой общественности не получило надлежащей легитимности.