Леона. Сестра милосердия, конечно, не виновата, но Стас перевел ее в другое отделение. Лично попросил начальника, тот фыркнул, но навстречу пошел.

Но этого ведь мало! И не одна она была, просто именно с Леоной, так уж карта выпала, его застала Ида. И не простит. Не сможет, наверное…

Или сможет?

Нет.

Стас терялся в своих эмоциях, в своих чувствах, ощущениях… Ида.

Нежная и хрупкая. Сильная и решительная. Спокойная и сосредоточенная – какой он ее не видел? Видел всякой. И восхищался девушкой. Он представлял, что сейчас творится в Русине.

Русинов жом Рагальский не любил, будем честны, и Русину не любил, но отдельные представители заслуживали внимания и уважения. Жаль, что их так немного.

Но Ида…

Помогла ему, выходила, считай, от смерти спасла. И Стас почувствовал…

В том-то и дело, что он – почувствовал!

Жизнь была спокойной, ровной, определенной… он живет, он работает, он один из лучших медиков в этой убогой больничке. Его уважают и ценят.

А что до медсестры… случается иногда, без отрыва от работы. Стас никого не принуждал и не собирается, но чего не взять, если сами предлагают?

А Ида…

Она выбивалась из привычного круга, она была другой, она… с ней можно только по-настоящему. А может ли он?

Хочет ли он этого?

Хочет ли вылезти из своей привычной и спокойной жизни, в которой есть больница, и больные, и услужливые сестрички, и даже, пару раз в месяц, казино (да, была у жома Рагальского такая слабость, иначе с чего бы он жил в такой дыре). Правда, в игре ему не слишком везет, но должно повезти в любви.

Должно ли?

Ида?

Стас рассматривал сам себя, препарировал, словно в микроскопе, и ставил диагноз. Неутешительный.

Ида – не Леона, не Берта, не… с ней нельзя поступить так, как он привык. С ней невозможны простые и легкие отношения, без обязательств.

Нереальны, если хотите.

И Стас… сбежал? Скорее не захотел сделать шаг за грань.

Ему легко и приятно, ему привычно и уютно. А вылезать куда-то туда… строить с девушкой отношения… получится ли? Он в этом искренне сомневался.

Она – тора. Это видно, это чувствуется. И от мужа она потребует соответствовать. Не получится?

Тогда и семьи нормальной не будет, и счастья. А раз так, то проще не начинать. Проще – так, как есть. Но поймет ли это Ида?

С ней надо поговорить.

Больные ни в чем не виноваты, а если она уйдет…

Вот с этими мыслями Стас и вернулся в отделение. И вызвал Иду к себе.

* * *

– Шах и мат!

Радовалась Ида совершенно искренне. Жом Константин оказался страшным противником. А шахматы…

Это та игра, в которую можно играть без отрыва от работы. Если, конечно, хватает способностей. Сделал ход – и жди соперника, думай, прикидывай, поворачивай ситуацию и так и этак, словно драгоценный камень, играющий сотнями граней. Конечно, Ида умела играть.

Карты? Вот карточных игр она не знала. А шахматы Аделина считала достаточно подобающими высокородной торе.

Так что Ида заходила в палату, делала ход и уходила по своим делам.

Иногда жом Константин успевал сделать ход до ее возвращения, иногда нет… это никак не мешало ей работать. Разве что к больному она стала заглядывать намного чаще.

Но для свободных рук работа всегда найдется. Помочь перевернуться, встряхнуть одеяло… вот против чего Константин протестовал, так это против судна.

Не бывать такому!

Ладно еще, первые день-два! Но потом?

Дойдет!

На четырех костях доползет! И попробуйте только ему мешать! Загрызет не хуже Полкана.

– Ида, вы ужасны! Как под такой милой оболочкой может скрываться такой расчетливый и жестокий разум? – шутливо поднял руки вверх жом Константин.

Третья партия. Да, именно третья партия… сопливая девчонка разбивает его, словно гимназиста! Куда это годится?!

Комплимент Иде понравился. Ха, знали бы вы, мужчины, что творится в головах у милых барышень на выданье, на сколько ходов вперед они должны просчитывать поступки своих товарок, чтобы не остаться в старых девах… да вы бы поседели! От ужаса!

– Ида, вы должны мне реванш…

– Уже который по счету, жом?

– Пока счет пять – три в вашу пользу, должен признаться. Но я ведь никуда не тороплюсь?

Ида улыбнулась и качнула головой:

– В ближайший месяц точно не торопитесь. Если кость срастется неправильно, будете хромать всю жизнь.

– Нет, этого я не хочу. Итак, реванш?

– Ида, тебя к доктору Рагальскому.

Берта испортила все удовольствие рыцарю Освобождения. Еще и пальцем погрозила, вот ведь зараза семипудовая!

– Увижу с сигаретой – башкой в нужник засуну! Здесь вам не там! Отделение, а не бордель с веселыми девочками!

Он только зубами скрипнул. Вот ведь зараза…

Ида встала, оправила складки на форменном передничке, алом, словно маки на полях, и улыбнулась.

– Мой ход не оригинален. Е 2 – е 4, жом Константин.

И вышла.

Мужчина проводил тоненькую фигурку задумчивым взглядом. Вот что ты будешь делать?

Что я буду делать?

А и правда – что?!

Его судьба – возвращаться на родину, как только нога срастется. В Русину. И Освобождение без него не сможет… а Ида?

Он знал, кто она такая.

Очередная тора, которая смогла выбраться из охваченной огнем страны, смогла как-то вывезти деньги, устроить свою жизнь… по обмолвкам он понял, что Иде сильно помогла сестра. Где она сейчас?

Может, умерла? Ида на эту тему говорить отказывалась, ловко переводила разговор. И, судя по тому, как она это делала, она из высокородных. Возможно, и при дворе ее родители бывали, и императорскую семью знали.

А он…

Константин с себя вины не снимал.

Ладно, положа руку на сердце, правителем Петер был откровенно неудачным, и свергали его даже не освобожденцы. Вот ни разу. Свергали его часть генералов, Гаврюша там помог, министры надавили…[10]

Но потом, потом, когда Петер уже был приговорен…