– Ты кажешься очень уверенной, – холодно сказал он, – но будет лишь справедливо, если рядом с ним посидит другой его ребенок. Ты не возражаешь против того, чтобы я остался с отцом наедине?

Она вспыхнула и поднялась.

– Хорошо. А ты сегодня рано.

Он улыбнулся, с ненавистью глядя на нее.

– Я оставил эту бесполезную работу. Теперь я тоже буду ухаживать за своим отцом.

– О!

– Не слышу энтузиазма в твоем голосе.

– Вряд ли он одобрил бы это. Я имею в виду то, что ты оставил работу.

Руперт, как обычно, дернул плечом.

– Уверен, что нет. Но он не может мне этого сказать, ведь так? У меня будет шанс узнать его получше, если тебя не будет постоянно рядом.

Арабелла посмотрела на него в упор.

– Ты хочешь сказать, что мне лучше уехать.

Он коснулся ее руки, и Арабелла вздрогнула.

– Напротив, дорогая Белла. Я всячески одобряю твое присутствие в Фернгейте, ты же знаешь. Но проще разделить обязанности.

Она вскинула голову и хотела уйти, но Руперт задержал ее.

– Нет-нет, без гнева. Что это с тобой?

– Единственная причина – это ты! Ты мог хотя бы предупредить нас о том, что собираешься делать. В этом случае меня бы здесь уже не было, я была бы со своим мужем, где мне и следует быть.

– Разве ты хочешь этого?

– Конечно.

– Зачем же ты тогда вернулась в Фернгейт? Этот поступок не соответствует образу преданной молодой жены. Ты подло улизнула, чтобы валяться в сене с этим хамом, но быстренько вернулась из предполагаемого чувства долга по отношению к бедному папе в надежде на то, что он поверит, что этот грязный инцидент не столь сладок, как ты предполагала...

Резкая пощечина отбросила Руперта назад, его рука потянулась к горящей щеке.

– Маленькая ведьма, – пробормотал он зло, – ты еще пожалеешь об этом.

Арабелла презрительно скривила губы.

– Сомневаюсь. У тебя грязное воображение, Руперт Куртни. И никогда, никогда не смей так разговаривать со мной, или я... – Она замолчала, потому что неожиданно в дверях появилась Ева.

– Что-нибудь случилось? – спросила обеспокоено девушка, почувствовав, как накалена атмосфера.

Поправив галстук, Руперт ответил с показной небрежностью:

– Маленькое разногласие, не более того. За время короткого отсутствия в Фернгейте в результате совместной жизни с хамом твоя драгоценная сестра приобрела вульгарные привычки, которые, боюсь, могут шокировать тебя. Так что будь внимательна, дорогая. – И он удалился.

– Белла, дорогая, объясни, – попросила Ева.

– Пойдем в холл.

Они выскользнули из комнаты, и побледневшая Арабелла сказала:

– Он невыносим. Он оскорблял Сола. Нас обоих. И я – я ударила его. Вот и все. Он заслужил это, и я сделаю то же самое еще раз, если в том будет необходимость. Но, наверное, не придется, потому что я собираюсь оставить Фернгейт. Руперт бросил работу, и я не могу находиться в одном доме с ним.

Ева вздохнула.

– Дорогая, я не виню тебя за это. Но как же папа?

Арабелла покачала головой.

– Не знаю. У него есть ты и Крейз. И потом, большую часть времени он находится без сознания.

—Быть беде. Ты говоришь, Руперт бросил работу? Папа не одобрил бы этого. Ты отлично знаешь, что он все чувствует. И ему действительно намного лучше, когда ты рядом. Не могла бы ты остаться еще ненадолго, пока не будет ясно, как пойдут его дела? Ты так нужна ему. Он привык к твоему обществу. Он теперь более дружелюбно относится ко мне. Но без тебя, я боюсь, его хватит еще один удар.

– Я не могу больше оставаться. – Арабелла заставила себя говорить твердо. – Ты же знаешь. Я не могу выносить присутствие Руперта. Может быть, мне было лучше вообще не возвращаться сюда. Но я не могла избавиться от мысли, что я виновата в том, что с папой случился удар. Я и сейчас так думаю.

– Может быть, он и так случился бы, – возразила Ева. – Жаль, что у вас такие отношения, я имею в виду Руперта и тебя. Если бы ты могла не замечать его, когда он становится невыносимым... В конце концов, ты его сестра, пусть и сводная.

– Это еще хуже, – коротко ответила Арабелла.

– Что ты хочешь сказать?

– Ничего. Забудь об этом, Ева. – Арабелла выдавила улыбку. – Не унывай. Ты скоро привыкнешь жить без меня. Будет проще, если я уйду. У Руперта довольно приятный голос. Если он тоже примет участие в чтении...

– Не думаю.

– Все может быть. В любом случае, я решила: уйду завтра утром, и никаких прощаний с отцом. Вот так.

Но прежде, чем наступил следующий день, произошли непредвиденные и горестные события.

Ночью шел ливень, и бушевал так, что многие деревья и кустарники были сломаны. Арабелла лежала без сна, слушая, как по окнам и стенам дома хлещут потоки воды. Вдруг она услышала дикий крик, шум падения чего-то крупного, затем звук закрывающейся двери и шаги по лестнице.

Арабелла выпрыгнула из постели и распахнула дверь спальни. Где-то внизу мерцал свет. Она подбежала к перилам лестницы и посмотрела вниз.

Что-то большое и темное лежало на полу, рядом склонился какой-то человек. Человек поднял голову, и в неясном свете Арабелла увидела лицо Руперта. Она, задрожав, замерла на минуту, потом заставила себя спуститься.

– Что это? – пробормотала она. – Кто?..

Но она уже все поняла. На полу с закрытыми глазами и с полуоткрытым ртом лежал Роджер Куртни, из его виска на пол струилась кровь. Рядом лежала разбитая на куски статуя Афродиты, которая стояла у подножия лестницы. Арабелла инстинктивно почувствовала, что отчиму уже ничем нельзя помочь.

– Он?..

– Да, – холодно ответил Руперт. – Он мертв. Наверное, споткнулся о статую и упал вместе с ней.

– Но как? Он же не мог двигаться.

Дрожа, Арабелла опустилась на колени.

– На этот раз смог, – ответил Руперт без всякого выражения. – Должно быть, гроза подняла его. – Он поднялся, на его лице было выражение неудовольствия. – Кто-то должен привести доктора.

В следующее мгновение на ступеньках показалась Ева, похожая на привидение в своей ночной рубашке. Она замерла на мгновение, потом поспешила вниз, ее широко раскрытые глаза казались огромными на маленьком бледном лице.

– Папа, папа! – закричала она, кинувшись к лежащему телу.

Поскольку Роджер не подавал признаков жизни, она медленно подняла голову, вопросительно глядя на Арабеллу.

– Он... он умер, да?

– Боюсь, что да. Мы будем знать наверняка, только когда его осмотрит доктор Грэй. Ах, Ева! Это ужасно. Но, по крайней мере, он не страдает.