– И при прежнем Верховном правителе здесь уже были?

Лицо Тени потемнело:

– О да. Конечно, мы были тут. Сам-то ты помнишь те времена?

– Смутно, – соврал Егор. – Я был совсем маленьким.

Тень воспринял его слова совершенно спокойно и без сомнений. Значит, можно расспрашивать дальше.

– Так что про времена Карла я почти ничего не знаю, – продолжил Егор.

– Про них теперь не любят вспоминать, – сказал Тень.

– Ну да. Говорят о нем неохотно, – на сей раз даже не покривил душой мальчик.

– Неудивительно. Карл ныне не слишком популярная фигура.

– Почему? – Егор чувствовал, что и Тень говорит о Карле как бы с оглядкой, и решил выяснить по возможности больше, пока тот совсем не замкнулся.

– Иные были времена. В саду полно народу. Смех. Веселье. Беготня…

Егор никак не мог уловить, одобряет Тень прошлое или, наоборот, осуждает.

– Праздники здесь устраивали. День урожая, например. И мне перепадало.

– Яблок и слив? – охватило недоумение мальчика. – Ты же их не ешь.

– Нет, но мне доставались иные плоды. – На смутном лице возникла совершенно четкая улыбка. Обозначился рот – пухлый, чувственный, с ярко-плотоядными губами. От этой улыбки бросало в дрожь, и спрашивать про таинственные плоды Егору больше не захотелось. Теперь он вообще предпочел бы быстрей завершить разговор и смыться в шалаш, подальше от нового знакомого. Только ведь тот в таком случае вполне мог заподозрить неладное. И он задал новый вопрос:

– А Константин, значит, праздников не устраивает?

– В саду нет. Парады где-то там происходят. Но это мимо меня. Я их не вижу.

– А Интернета разве у тебя нет? – машинально брякнул Егор.

– Что это такое? – На лице Тени появились глаза – большие, голубые, обрамленные зелеными ресницами.

– Да ничего интересного, – поспешил свернуть тему Егор. – Это я так. Значит, праздников тут больше не бывает. А сам Карл-то на них приходил?

– Не всегда, но часто. Зато Лидия. – Голубые глаза вновь обозначились, но теперь еще и увлажнились. – Она была сердцем каждого праздника!

– А что потом с ней случилось?

– Угасла.

– Умерла, – уточнил Егор.

– Да, – кивнул Тень. – После гибели мужа. Не перенесла.

– А с Карлом самим что случилось?

– Трагически погиб.

– Это я знаю, но вот как именно? – упорно хотел докопаться до сути мальчик.

– Совершал облет территорий, – начал Тень. – В махолете собственного изобретения. На полпути махолет исчез. Долго потом искали. Нашли в результате обломки на дне глубокой пропасти. Говорят, – он перешел на шепот, – не обошлось без вмешательства партизан.

– Разве они и тогда уже были? – удивился Егор.

– Конечно. И даже в гораздо большем количестве, чем сейчас. Как же без них? – не разделял его удивления Тень. – Но его высокопревосходительство Константин Шестой не мог простить им смерть брата. Был суд, и многие поплатились за свое безумство.

– Но кто-то остался? – спросил Егор.

– Всегда кому-то удается улизнуть и начать новую смуту, – ответил Тень. – Теперь они где-то прячутся.

– При Карле, выходит, не прятались?

– Он считал, что они имеют право высказывать свое мнение, – пояснил собеседник. – А кого оно интересовало? Вот они и высказались погромче. Гений погиб. Можно подумать, им стало от этого хорошо. Никакой никому пользы.

– Наверное, кроме Константина, – пустился на провокацию Егор.

Тень снова явил на лице глаза, похлопал зелеными ресницами и на одном дыхании произнес:

– Извини, срочные и неотложные дела, надеюсь, еще встретимся, помни о своей клятве.

С этим напутствием он стек в воду и растворился в ней без остатка, повергнув мальчика в совершеннейшую растерянность столь неожиданным завершением разговора.

Престранный тип! Болтал, болтал и вдруг исчез на полуслове. Испугало его что-то? Чувствует, когда кто-нибудь входит в сад? Сам улавливает или у него датчики специальные в колодце стоят? Но если в сад и впрямь вошли, то и ему, Егору, стоит спрятаться. А то сцапают, и неизвестно чем это кончится. Наверняка уже никогда домой не вернется. Объявят партизаном, а дальше – в тюрьму, или что еще они там с ними делают? Казнят?

Егору представилась сперва виселица, а затем – гильотина. Что страшнее – неизвестно. Правда, может, они здесь продвинутые и лишают жизни при помощи смертельной инъекции? Лучше, чем гильотина, конечно, но сути-то не меняет. Об этом он размышлял, уже сидя в шалаше. Никто, однако, не появлялся, и в результате Егора вновь стала одолевать скука. От нечего делать он сжевал подряд несколько яблок. Несмотря на их сладость, зубы начали ныть, как от кислого. Он вяло отбросил огрызок и погрузился в дремоту.

Пробудил его звук шагов. Кто-то приближался к колодцу. Егор осторожно, перевернувшись на живот, выглянул сквозь ветви. На полянке снова стоял Орест, а рядом с ним – высокий и очень худой человек в мантии. Мантия покрывала его от горла до пят. Была она темно-синей, оттенка ночного неба, и, словно небо, усеяна яркими звездами – большими, маленькими, средней величины. Больше всего поразило Егора, что они неустанно двигались, и он завороженно следил, как Большая Медведица перемещается снизу вверх, а какая-то довольно крупная планета плывет от левого плеча незнакомца к правому. Похоже, в этом мире нанотехнологии достигли очень высокого уровня.

Незнакомец извлек из-под мантии большую бутыль с узким длинным горлышком и опустил ее в Колодец Забвения. Там сердито забулькало.

– А ты смелый, не боишься, – гаденько хихикнул Орест.

– Не боюсь, если только ты меня внутрь не скинешь, – весело отреагировал человек в мантии.

– Да мне пока ни к чему. А придет нужда, и без колодца с тобой справлюсь, – с затаенной угрозой откликнулся маршал.

– Кто бы сомневался, – подмигнул ему незнакомец. – Только советую прежде десять раз подумать. Со мной-то ты справишься, а вот как без меня справляться будешь?

– Пошутили, и ладно. Проехали. Набрал свою воду-то? – Егор заметил, что Орест злится.

– Нет пока, – покачал головой человек в звездной мантии. – Вечная история: очень плохо заливается.

Он поставил почти пустую бутыль на каменную кладку и, вновь запустив руку под мантию, извлек оттуда мензурку с носиком. Этим он, впрочем, не ограничился. Вслед за мензуркой изумленному взору Егора явилась солидных размеров воронка. «Не человек, а склад стеклотары», – начал давиться от смеха мальчик, представив себе, как спутник Ореста гремит и звякает на ходу.

Воронка увенчала узкое горлышко бутылки. Мужчина, зачерпнув мензуркой воду, начал переливать ее в широкое жерло воронки. Жидкость перетекала медленно, неохотно, и колодец протестующе ухал.