– Не надо давить на меня, Эван. Прошу вас. Буду с вами откровенна. Я не могу и не собираюсь выходить замуж. Ни за кого.

– Даже за меня? Я ведь не такой, как все. Мне нужна жена, которая будет делить вместе со мной мои радости и печали, которая в трудную минуту может дать нужный совет. А я буду уважать ее, заботиться о ней.

«И любить».

Он не сказал последнего, но оно явственно прозвучало в ушах Грейс. Эван был не настолько глуп, чтобы разбрасываться словами, он прекрасно знал им цену. Вместе с тем он был достаточно умен и, неплохо разбираясь в чувствах женщин, понимал, что любая женщина хочет быть любимой.

Он был откровенен в своих чувствах, и Грейс не могла не ощущать этой искренности, теплоты и нежности. У нее сжалось сердце и на глаза навернулись слезы. Все было бы намного проще, если бы он только искал жену из сильного клана и с приданым. С какой легкостью она отказала бы ему, причем ее отказ нисколько бы не задел ни его, ни ее. Как все было бы просто, если бы не любовь.

Грейс вздрогнула, словно от невидимого толчка. Его нежность и внимание трогали до глубины души, но дальше так продолжаться не могло. С этим пора было кончать.

– Вам нужна жена с приданым, из хорошей семьи. Думаю, вам будет нетрудно найти кого-нибудь, кто подходил бы вам.

– Нет, Грейс, мне нужны только вы. – Эван тыльной стороной ладони ласково провел по ее щеке. – Конечно, я не идеальный муж, но обещаю вам: я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать вас счастливой.

Она закусила губу, чтобы сдержать улыбку: его самоуверенность, иногда доходившая до нахальства, чуть не рассмешила ее.

– Эван Гилрой, вы, без всякого сомнения, самый отъявленный нахал и льстец во всей Шотландии.

Он многозначительно усмехнулся, и у Грейс замерло сердце. Женской интуицией она сразу уловила, что сейчас он ее поцелует. И точно, он нагнулся и поцеловал ее; как только это случилось, земля поплыла у нее под ногами. Невероятная легкость овладела ее телом, она как будто парила в воздухе, сотканная из радости и света, ей казалось, что она могла бы висеть на своих собственных ресницах. Это было так чудесно, что Грейс целиком отдалась охватившим ее чувствам.

Почувствовав ее трепет, Эван крепко и ласково обнял ее и прижал к себе. Он был выше Грейс и поэтому невольно чуть-чуть приподнял ее, можно сказать, она лежала в его объятиях, едва касаясь ногами пола.

Пьянящее возбуждение ударило ей в голову, и она невольно в ответном порыве ответила поцелуем на его поцелуй.

Грейс слышала его взволнованное прерывистое дыхание. Мурашки пробежали по ее коже, она закрыла глаза, расслабленная, безвольная, словно кусок воска в его руках. Ей уже хотелось большего, вспыхнувшая внутри страсть требовала удовлетворения. Боже, что же происходит с ней? Нет, нет! Это невозможно. Это глупо, опасно и… невыполнимо.

Наваждение прошло. Огонь внутри нее вспыхнул и погас.

Грейс отвернулась в сторону от его жадных губ. Из горла Эвана вырвался то ли стон, то ли ворчание, но по его звуку было ясно, что он недоволен. Однако Грейс уже полностью пришла в себя.

Она посмотрела ему в лицо. Его глаза горели от сдерживаемого желания, их огонь поразил Грейс. Неужели это она пробудила в нем такую страсть? Он хотел ее. В этом не могло быть никаких сомнений. Она была нужна ему, именно она, а не ее приданое и союз с кланом Маккенны.

Эта ясная и четкая мысль билась, стучала в ее сознании сильно и громко, не давая ей покоя. В какой-то миг Грейс показалось, что счастье совсем рядом, достаточно лишь протянуть руку и взять, но усилием воли она подавила это желание. Нет-нет, этому никогда не бывать.

– Когда-нибудь ты станешь моей, – прохрипел Эван.

Грейс отрицательно замотала головой. Эван не стал спорить, вместо этого он поднес ее руку к своим губам и поцеловал ее. Замерев на месте, они испытующе смотрели друг на друга.

Вдруг где-то вдалеке послышались шаги и голоса. Грейс тут же напряглась: будет глупо, если их увидят вдвоем наедине, по замку поползут нелепые слухи.

– Не надо, чтобы нас видели вместе, – прошептала она.

Он согласно кивнул головой, причем в его глазах было столько нежности и понимания, что ей стало неловко. Она не заслуживала такого великодушия.

– В таком случае я первым вернусь в зал, – предложил Эван. – А вы, Грейс, следом за мной.

Его внимание растрогало ее; не в силах говорить, она лишь молча кивнула в ответ. «Ничего, он скоро забудет меня, так же как я его», – промелькнула в ее голове утешительная мысль.

Эван ушел, а Грейс еще долго смотрела ему вслед.

Очень скоро тревожные мысли о Родерике вытеснили более приятные об Эване. Неопределенность положения Грейс вносила смуту в ее душу, беспокоила и давила ее; прежде чем вернуться к гостям, надо было разобраться в своих чувствах, понять, как жить дальше. Она поднялась на крепостную стену, на широкую площадку, откуда открывался прекрасный вид на окрестности.

Свежий воздух, прохладный ветер, безмятежная лазоревая даль принесли душе покой. Грейс оперлась рукой о парапет и задумалась.

Внизу чернели вспаханные поля, чуть дальше зеленели луга, переходившие в густой сине-зеленый лес. На склоне небольшого холма, расположенного на расстоянии выстрела из лука, располагалась деревня с кривыми улицами, над крышами, покрытыми соломой, вился дымок, жители деревни, видимо, тоже что-то стряпали после окончания трудового дня.

Сердитые крики женщин и звонкие вопли детей доносились даже сюда, до верха стены. Оживленный шум и запахи, говорившие о счастливой, сытой и мирной жизни, о жизни, о которой так долго мечтали во время войны люди, не могли не радовать Грейс.

«Все опять может измениться, если сюда придет Родерик», – с беспокойством подумала она.

Грейс поежилась. Нет, она не сомневалась в мужестве и силе воинов клана Маккенны и их вождя, ее брата; она сомневалась в честности и благородстве самого Родерика, опасаясь его коварства и злобы. Мстя ей, он мог причинить немало вреда всем, кто принадлежал к клану Маккенны.

От этой мысли Грейс упала на колени и начала молиться. Слова молитвы, как обычно, оказали благотворное действие, мрачные предчувствия понемногу рассеялись, и на их место пришло твердое решение, долго созревавшее и наконец созревшее.

Она должна уехать ради спокойствия и блага ее близких, столь любимых ею людей, как и всего клана Маккенны. Как только решение было принято, на сердце у Грейс сразу стало легко и свободно.

…На следующее утро, полная решимости, Грейс направилась к брату. Как это ни удивительно, но облегчение, которое принесло принятое вчера решение, куда-то ушло, в висках стучало, и во всем теле ощущалась скованность. Странная, непонятная духовная опустошенность давила на нее.

В голове крутилась растерянная мысль: вот она придет и скажет, что отказывается выходить замуж за кого бы то ни было и просит немедленно отвезти ее в монастырь, а если Брайан спросит, откуда такая спешка, то она, вынужденная скрывать подлинную причину, никак не могла, как ни старалась, придумать разумное объяснение.