Уже ближе к вечеру начали сворачивать базовый лагерь.

7 августа 2010 года.

Сегодня был ранний подъем, времени на сворачивание остатков лагеря в обрез — погода может испортиться в любую минуту. Опять неподъемные ящики обрывают нам руки, но работа кипит весело, все соскучились по дому, да и брошенных на Большой земле дел накопилось предостаточно. Закончив со сбором снаряжения, решили оставить на месте нашего бывшего лагеря продуктовое депо. И тут у всех заработала творческая фантазия: кто‑то настаивал на тушенке, любители сладкого ратовали за сгущенное молоко, конфеты, кому‑то было просто необходимо засунуть в контейнер пряности. Я посчитал, что пачка папирос и немного спирта будущим путешественникам тоже не помешают. А еще каждый из нас оставил здесь частичку своей души: полярное братство, оно и сквозь столетия братство! Провизию закупорили в большой пластиковый бидон с винтовой крышкой, частично врыли, насколько это было возможно в мерзлый щебень, а сверху сложили каменную пирамиду. Пользуйтесь, бродяги!

Наконец, все собрано к отъезду, однако лег такой туман, что его можно резать ножом. Теперь вертолетов не жди. Вот она Арктика! Своенравная, непокорная и непредсказуемая! Ей не привыкать преподносить сюрпризы тем, кто осмелится нарушить ее тайны! Ветра нет совсем, поэтому, когда развеется небо, непонятно. Все вещи старательно завинчены в транспортировочные ящики — не доставать их, право же. Распаковали только кухонную палатку, прямо на камнях расстелили коврики и… как младенцы…

8 августа 2010 года.

Погода установилась к утру. Не сказать, чтобы выглянуло солнце, и на склонах проснулись ручьи. Однако видимость и скорость ветра позволила все‑таки нам покинуть район поиска и перенестись в цитадель цивилизации — пограничную заставу «Нагурское». Бросив прощальный взгляд на место бывшего лагеря, Олег Продан довольно прищурился: ничто, кроме двух выровненных, расчищенных от камней площадок под палатки, не напоминало о длительном присутствии здесь человека: контейнер с мусором был уже погружен вместе вещами на Ми-8.

На заставе нас ожидало интересное знакомство. В бухте Северной второй день стояло на рейде научно–экспедиционное судно «Михаил Сомов». Этот корабль сошел с верфи Херсонского судостроительного завода 28 февраля 1975 года и за тридцать пять лет плавания побывал во всех закоулках земного шара. В последние годы он в основном используется для снабжения российских научных экспедиций в Арктике, доставки на гидрометеостанции, пограничные заставы и иные объекты персонала, оборудования и припасов, а также для проведения научных исследований состояния арктических льдов. На «Михаиле Сомове» находился священник, который в 2008 году с иконой Державной Божьей Матери обогнул всю территорию России, выйдя с двумя спутниками на весельно–парусной (!) лодке из Архангельска. Курс, как и у «Св. Анны», был взят на Владивосток! Карское море и на этот раз оправдало свое давнее прозвище «мешок со льдом»: в районе острова Диксон лодка с символичным именем «Русь Святая» была остановлена льдами, дальнейшее путешествие по Северному морскому пути проходило на сменяющих друг друга ледоколах. Южные и западные границы были пройдены на автомобиле. Все путешествие заняло около семи месяцев, из них пять в открытом море. В июле 2008 года, когда отец Дмитрий (так звали священника) шел на своей лодке на восток через Югорский Шар, мы с Евгением Ферштером и группой наших товарищей шли в Нарьян–Мар с Новой Земли, пробиваясь через Карские Ворота на парусно–моторных яхтах. Разошлись мы тогда с батюшкой в пару десятков миль, да видимо на Севере случайностей немного, и теперь спустя два года наши пути все же пересеклись. Долго рассматривали фотографии этого уникального путешествия, делились впечатлениями, а потом отец Дмитрий отслужил службу в недавно возведенном храме Николая Чудотворца — самой северной в мире православной обители! Необычно было стоять на православном богослужении в августе, в хорошо отапливаемом срубе бревенчатого храма и видеть сквозь подернутые инеем подслеповатые окошки бескрайние ледяные просторы.

На заставе, кроме радушного приема, нас еще ждал горячий душ, банька с фантастическим (пограничники не пожалели!) настоящим березовым веником и мягкие постели. Вечером, разомлев после парилки, мы устроили себе небольшой праздничный ужин в честь окончания работ в этом сезоне, а также дня рождения нашего командира. За разговорами и планами на будущее незаметно наступила ночь, а в это время в московском аэропорту Шереметьево уже разгонялся по взлетной полосе Ан-72.

10 августа 2010 года.

08: 20. Вот уже более двух часов мы летим над бескрайними просторами Баренцева моря. В начале седьмого прилетевший за нами самолет взял нас на борт и, несмотря на начавшийся снег, понес к Большой земле, взяв курс на Архангельск. По дороге нам необходимо было выполнить еще одну печальную миссию. Пассажир «Михаила Сомова», ехавший на смену сотрудников метеостанции где‑то на Новой Земле, внезапно скончался от сердечного приступа. Мы обязались доставить его тело домой, в Архангельск.

10:30. Столица поморов. Шасси с легким скрежетом коснулись материка, и все как‑то разом облегченно вздохнули. Выполнив порученную миссию, переоделись уже соответственно московскому зною. Самолет заправил топливные баки, и уже через час мы вышли на финишную прямую. Загадочная земля, где исчезают параллели и сходятся все меридианы, осталась далеко позади.

И наш обыденный уклад, сложившийся годами, Где суета сует владеет всем,

Мешает нам расслышать крик седого мирозданья, Что мы живем не так и не затем.

С. Трофимов

Жизнь в уездном городке не заканчивается, даже когда из него уходят гусары. Жизнь экспедиции не прекращается, даже когда разобраны последние вещи в рюкзаке. У меня этот процесс (да и не только у меня), иногда затягивается на полгода; пока там лежат последние носки, формально я еще в экспедиции. Рюкзак мой еще долго живет своей жизнью, обиженно прислонившись к какой‑нибудь стенке и мешаясь под ногами у домашних. Но всякий раз я под разными предлогами намеренно обхожу его стороной, пытаясь хоть как‑то продлить свое пребывание «там».

Итак, мы возвращались домой. Разглядывая в запотевший иллюминатор окутанную густым изнуряющим смогом суетящуюся без устали Москву, я невольно ощутил, что все настоящее осталось далеко позади, в тех краях, где сквозь мохнатую гриву седого тумана проглядывают смутные очертания холодной безжизненной земли. С расстояния в несколько тысяч километров все происшедшее теперь уже кажется совершенно нереальным. Неужели все это действительно было с нами? Неужели нам довелось побывать и оставить свой след там, где каждый камень помнит поступь великих и мужественных исследователей?

Большая земля, как всегда, закружила бурным водоворотом событий. Несмотря на это, обработка полученных результатов и материалов экспедиции не прекращалась ни на один день. Первым делом мы отправили найденные останки участника экспедиции Г. Л. Брусилова в российский Центр судебно–медицинской экспертизы Минздрава России. Здесь их детальным изучением занялся лично заведующий отделом идентификации личности профессор В. Н. Звягин, один из самых авторитетных на сегодняшний день судмедэкспертов, который, в течение многих лет занимался идентификацией останков царской семьи, восстанавливал по фрагментам черепа, как выглядели Витус Беринг, Иван Сусанин и княжна Тараканова. К великому сожалению, костей черепа мы как раз предоставить Виктору Николаевичу и не смогли. Арктика, будто опомнившись, что уже и так отдала слишком многое, захлопнула свои окованные ледяной броней двери прямо перед самым нашим носом.