На ладони человек держал круглый поднос из тусклого серого металла, похожий на старинный щит, исчерченный по ободу угловатыми письменами, как будто где-то виденный. Во сне? На подносе не стоймя, а боком, как пушка, возлежала в груде колотого льда темная бутыль без этикетки. Натали подняла голову, обводя взглядом сумеречный зал, и с одного из столиков блеснула в ее сторону оправа очков. Хозяин оправы поднял руку в приветственном жесте. Не имея пи малейшего понятия, как себя в таком случае вести, Натали вопросительно взглянула на Кирилла. Тот, обернувшись, медленно наклонил голову, благодаря. Между тем официант сноровисто извлек пробку и разлил вино по фужерам, похожим на два изморозных цветка дурмана. По глотку, не больше. Похоже, эта штука дорогая. Так что и лицо будь добра сделать соответствующее.

«Что я делаю в этом месте?»

— Пойду, — сказал Кирилл, поднимаясь с места и безотчетно значительно опираясь ладонями о стол. — Выясню, чем обязан.

Что я знаю о старости? Ну, например, то, что человек, доживший до этих вот лет, выглядит розовым и мягким, застиранным до такой степени, что на нем при всем желании не замять жесткую складку. И вместе с тем никаких уродливых пигментных пятен — против них есть лекарства! — и морщины только те, что разрешил оставить стилист, приличествующие возрасту и положению.

Сидит один, демонстративно обратившись спиной к сцене. Уроды его не интересуют. Два секьюрити высятся позади, почти незаметные за границей светового круга. Как ифриты, разве что без колец в носах.

— Я вижу, — говорит он, — ваши дела идут прекрасно.

Кирилл невозмутимо кланяется. Старик вынимает салфетку, заткнутую за старомодный жесткий воротничок, и бросает ее на тарелку. И чего-то ждет, круглые глаза смотрят не мигая.

— Везение в рискованном бизнесе есть вещь, достойная внимания. Оно есть некий признак, я бы сказал, жизнеспособности.

Засим следует жест, приглашающий сесть. Кирилл давно заподозрил во всем этом дипломатический протокол. Ну, нас этим не возьмешь, мы на таких штучках собаку съели. Даже и не одну.

— Разве, — отвечает он, чуть усмехаясь, — обязательно быть удачливым в делах, чтобы войти в этот зал? Смокинг-то и напрокат взять недолго.

— Смокинг, разумеется, можно, — благодушно соглашается старик. — Зовите меня Патрезе. Дон Патрезе. И окажите мне любезность: где дают напрокат спутницу, подобную вашей? И этакого молодца у нее за спиной? Ибо человек, удачливый в бизнесе, и сам по себе уже единица. А два таких... приписанных справа нуля умножат на сто даже и небольшое число.

— Я тут ни при чем. Я только шофер.

— Ну да, ну да, — кивает дон Патрезе. Дон. Это ключевое слово. — Со всем возможным почтением сохраним даме ее прекрасное инкогнито. Вы не слыхали этот бессмертный анекдот, — старый хрен глумливо ухмыляется, — про четырех зверей, обладать которыми стремится каждая женщина? «Экзотический мех, спортивный флайер, тигр в постели и козел, который за все заплатил»?

Вон оно как. И не захочешь — обернешься. Да уж. Очень болезненно. Очень. Натали, оказывается, предложила Норму сесть. Видимо, оставшись одна, почувствовала себя неуютно. Пиджак его на спинке стула, руки — на столе. О чем-то переговариваются, близко склоняя головы под лампой. Улыбаются: она — напряженно, он — успокаивающе. «Конус» накрывает обоих, и вид у обоих как... как будто они вдвоем сюда пришли.

А вот Рубен моих девчонок не отбивал.

И это замечательная мысль для мужчины тридцати семи лет!

— Это выстрел мимо, дон Патрезе. Дама имеет несоизмеримо более высокий статус, чем я. Она оказывает мне честь. Это ее собственный телохранитель, и даже если между ними что-то... это никак не касается такого простого парня, как я. Пока не касается, — добавил Кирилл для весомости, и чтобы карма много о себе не возомнила.

— О! Про это есть еще один чудесный старый анекдот. Мол, «я не знаю, кто это такой, по вот шофер у него...». Да-а! В таком случае я должен предположить, что даму зовут — Империя?

Слово произнесено. Ничьего инкогнито тут больше нет.

— Вы, возможно, удивитесь, — говорит Кирилл, — насколько вы близки к истине. Разумеется, в метафорическом смысле.

— Меня трудно удивить.

— Осмелюсь предположить, ваш интерес к нашему отдыху вызван не желанием угостить рислингом экс-самодержца одной из планет Земель Обетованных?

— Почему бы и нет? Я стар, в моей жизни мало развлечений. Вы, к примеру, знаете, почему рислинг с Медеи пользуется у знатоков таким почтением?

— Разумеется. В его рецептуру входят микродозы яда. Регулярное употребление делает организм невосприимчивым к отраве.

— Виноделы тоже люди, и у них случаются ошибки. Вы догадываетесь, что результат такой ошибки... достать почти невозможно, да?

— Вы хотите сказать, для человека с титулом «дон» нет ничего невозможного. Только почти?

Кириллу очень не нравятся намеки дона Патрезе, и исключительно из вредности он продолжает делать морду кирпичом. Какой дрянью их с Натали напоили? На "Балерине» есть химический анализатор, однако антидот для этого экзотического бухла может быть весьма непростым. Боюсь, правильный вопрос здесь будет: зачем?

— Не беспокойтесь, — улыбается дон. Старый добрый дедушка. — Вы пили совершенно обычный рислинг. Я, видите ли, достиг того положения и возраста, когда можно дать честное слово и соблюсти его.

— Что же тогда значил сей жест?

Дон Патрезе соединяет ладони кончиками пальцев:

— Дружеский знак одной силы в адрес другой.

— Я всего лишь частное лицо, которое оказывает некоторые услуги. Вы не могли знать, что сегодня я буду здесь. Я сам этого не знал. Следовательно, едва ли у вас есть на меня планы. А даже если бы и были, не уверен, что меня бы они устроили. У меня свои дела, и принудить меня оставить их без бутылки «неправильного» рислинга, смею вас уверить, довольно сложно.

— Ну, планы. Когда мы строим планы, боги веселятся. Однако, если некая возможность валится в руки, грех не выстроить на ней какой-нибудь восхитительный воздушный замок. Сами по себе вы, конечно, всего лишь единица. Потенциальная фигура, покамест не введенная в игру. Но слыхал я забавный бред, будто при передаче войскового имущества вы ухитрились припрятать в рукаве Пиковую Девятку...

— Пиковая Девятка не могла быть ни в чьих руках. — Кирилл выдержал многозначительную паузу. — Я, разумеется, не мог позволить Федерации заполучить технологию, подразумевающую галактическое господство. Все они пошли под пресс.

— Да что вы говорите?! — всплеснул руками тот. — Исключительные кадры, ваши лучшие офицеры...

— У меня, к счастью, была чрезвычайно удобная позиция: в случае необходимости я мог считать их оборудованием. Так что, если вы имели в виду Черную Девятку... боюсь, вам не помог бы даже «неправильный» рислинг.