– Тебе бы еще ноги переломать следовало, чтобы не шастал ночью по дому и не пугал людей до полусмерти, – доверительно сообщил ему Владимир.

– Спасибо, что не руки, – сказал Богдан и обиженно засопел. – Кто ж знал, что такая взрослая девочка в привидения верит!

– Если ты в этом сомневался, то зачем вырядился как шут гороховый?

– Не как шут гороховый, а как маленькое, но очень симпатичное привидение из Коврюжинска. – И Богдаша кокетливо накинул на голову кусок старой простыни с зеленовато-серыми акварельными разводами. – Классно получилось, правда?

Эта художественно размалеванная тряпица подействовала на Владимира как красный плащ матадора на быка, мгновенно приведя его в ярость.

– Эй-эй! Ты это чего? – покосился на его сжатые кулаки приятель и как можно дальше откинулся на спинку стула. – Я ведь и ответить могу.

– Если успеешь!

– Володька, ты в нее втюрился! – воскликнул Богдан, вскакивая со стула и в считаные доли секунды оказываясь на безопасном расстоянии от приятеля. – Как пить дать, втюрился!

– Что?

– Не что, а как! По уши! – злорадно сообщил ему будущий прославленный монументалист и тут же пожалел о своих словах.

Владимир устремился к нему, отбрасывая в сторону подвернувшуюся на пути мебель.

Неизвестно чем бы все кончилось, если бы из кухни не донесся знакомый голос:

– Эй, ребята, что это у вас там за грохот?

Владимир мгновенно замер, оглянувшись на дверь, а Богдаша в мгновение ока подхватил с пола ворох светлого в разводах тряпья, бросил на стул и уселся на него с равнодушно-скучающим видом.

– С добрым утром, Наденька, – медоточиво пропел он, когда девушка возникла в дверном проеме. – Это я стул случайно задел.

– Ясно. А вы уже завтракали?

– Нет, мы еще не завтракали. Мы только собираемся. Составишь нам компанию?

Надежда подчеркнуто тяжело вздохнула:

– По-моему, будет лучше, если вы составите мне компанию. Не находите?

– Вкуснее уж точно, – ответил Богдан и собрался было встать со стула.

Однако воинственно настроенный друг незаметно для Надежды показал ему кулак, и понятливый Богдаша, спохватившись, снова опустился на место.

– Уже идем, – лучезарно улыбаясь, ответил Владимир и направился в кухню, стараясь по возможности закрыть от Надежды обзор.

Богдану потребовалась всего пара минут, чтобы запихнуть костюм малютки привидения из Коврюжинска в нижний ящик комода, под толстый пестрый плед. Рукодельница тетя Нила распускала старые шерстяные кофты, шарфы и шапки, вязала из них квадраты, а потом, подобрав по цвету, сшивала вместе. Получались теплые и красивые пледы, которые весьма ценились как подарки среди ее родных и знакомых. Один из таких, в зеленую клетку трех разных оттенков, украшал Надеждину московскую квартиру, обосновавшись в углу дивана. Так уютно было сидеть по вечерам перед телевизором, завернувшись в него…

За завтраком Надежда была рассеянна и радушна одновременно. Точнее, очень старалась под напускной суетливостью скрыть волнующие ее мысли. Выяснив, что все будут пить кофе, она заварила чай. Спросила, куда делся Филипп, но не дослушала пространного ответа Богдана, вперив взгляд в потолок, словно там, на втором этаже, находилось нечто, что неотрывно занимало все ее существо.

Если Владимир догадывался, чем вызвано странное поведение их хозяйки, то Богдаша радовался, что ночной инцидент вроде бы остался без видимых последствий для психики девушки, и ничто другое его не волновало.

– Спасибо, – поблагодарил он, отставляя чашку. – Я пошел. Хочу разобраться с тем блюдом.

– С каким? – машинально спросила Надежда.

– С тем, голубым, у которого двойное дно. Там еще есть дырочка, через которую раньше внутрь наливали горячую воду, и тогда еда на нем долго не остывала. Все никак не могу понять, в каком…

– Ну надо же, как интересно! – воскликнула девушка, опять не дослушав. – А что это у тебя с лицом?

Богдан, старавшийся сесть так, чтобы оказаться спиной к свету, встал, и фингал под глазом в лучах утреннего солнца заиграл всеми оттенками багрового.

– Это… это… – Он обратил беспомощный и одновременно раздраженный взгляд на приятеля.

– Это наш Богдаша неудачно оступился на лестнице, – пояснил Владимир.

– А удачно оступиться разве можно? – удивилась Надежда.

– Конечно, можно. Это когда без последствий, – пояснил он.

– Так я пошел, – снова повторил Богдан и исчез.

Неожиданно наступило напряженное молчание. Она не знала, как рассказать о своей находке, да и стоит ли. Он боялся спугнуть ее расспросами, хотя и сгорал от любопытства.

– Сегодня ночью… – наконец начали оба и тут же замолчали, предоставляя право другому продолжить.

Надежда вздохнула и решилась:

– Сегодня ночью кое-что произошло, и я не знаю, как к этому отнестись. У меня такое чувство, что одной мне не разобраться. А кроме тебя, мне обратиться не к кому.

– Тогда расскажи, – осторожно попросил Владимир, затаив дыхание. В словах девушки он услышал много больше того, что она, возможно, хотела сказать.

Надежда медленно кивнула:

– Хорошо. Только ты не смейся и не перебивай.

Молодой человек ободряюще похлопал ее по руке и понимающе усмехнулся:

– За кого ты меня принимаешь… – и осекся: столько сомнения и растерянности было во взгляде Надежды. – Доверься мне, – уже совсем другим тоном произнес он. – Не бойся, я умею хранить чужие тайны.

Чуть помедлив, она поднялась со стула:

– Ладно. Тогда пойдем ко мне наверх. Это находится там…

Медальон лежал на одноногом столике. И он, и портрет молодой дамы в сером платье, и настольная керосиновая лампа смотрелись вещами из одного времени и одного мира. «Чудненький натюрморт может получиться, – машинально отметил Владимир. – Вполне в духе запросов современных богатых выскочек, которые ищут свои благородные корни и непременно предков-дворян».

– Видишь? – спросила Надежда.

Он кивнул и бережно взял медальон в руки. Долго рассматривал его с обеих сторон, потом перевел взгляд на портрет.

– Что скажешь? – теряя терпение, обратилась к нему девушка.

– В голове не укладывается, если честно. А откуда он у тебя взялся?

Надежда села в кресло и принялась рассказывать. Медленно, подбирая слова, чтобы не выглядеть дурочкой, верящей в пророческие сны и привидения. Владимир, конечно, обещал хранить чужие тайны, но то, что он о ней может подумать, не могло не волновать девушку.

– А потом мне вдруг показалось, что… – Она вздрогнула и замолчала.