— А что это за водитель у вас, Ольга Андреевна? — тон был шутливый, Горин никогда Олю по имени-отчеству не величал.

— Знакомый. А что?

— Работа наша такая, Оля: знать, что происходит с любимой дочерью нашего шефа, — Горин продолжал улыбаться.

— Не сердитесь, Алексей Иванович, но это вас не касается. Кстати, и папу тоже.

— А вдруг хороший клиент для нашего банка? А вы не сумеете его правильно замаркетировать?

— Вы хотите научить меня приемам обольщения? — Оля улыбнулась.

— Оленька, с вашей внешностью и интеллектом вам никакие специальные приемы не нужны. Ну хотя бы скажите, кто он? Чем занимается, на какие «последние деньги» содержит такой «табун» под капотом?

— Алексей Иванович…

— Оля, я вас прошу, — Горин старался говорить мягко, но убедительно, с нажимом.

Оля не стала упорствовать и рассказала, что знала. А именно то, что прочитала на визитных карточках Александра Меньшикова.

Когда Оля ушла, Горин позвонил гаишникам из экипажа, проверявшего «Порш». Машина на имя Меньшикова. Спецталона не было. Или не предъявлял. Документы, похоже, настоящие.

Проверка через ребят из департамента кадров правительства дала отрицательный результат — никакого советника по фамилии Меньшиков у премьера не числилось. Друзья из Налоговой службы подтвердили ожидаемое — фирма «Ваша еда» в единой базе предприятий-налогоплательщиков отсутствовала.

Все сходилось: Олин ухажер — сотрудник ФСБ, а Оля находится в «разработке». Это уже требовало доклада Гвоздеву. Причем незамедлительно.

* * *

— Ну и связи у тебя, Машенька! — Андрей уважительно покачал головой. — Откуда такое, радость моя?

— О чем ты? Какие связи? — привычку прикидываться «белой овечкой» Маша довела до автоматизма, любая актриса позавидовала бы.

— Мне мой начальник службы безопасности все рассказал. Теперь я понимаю, почему Олька ходит такая влюбленная. Знаю даже, что мальчик из ФСБ. Так что колись, родная!

— Ага, только явка с повинной и деятельное раскаяние… Давай, давай, — Маша спрятала растерянность за заливистым и не очень естественным смехом.

— В мои времена шутили: «Явка с повинной облегчает работу следователя и удлиняет срок». Тебе твой адвокат эту шутку не шутил?

— Нет, он вообще со мной не шутит, — Маша покраснела, вспомнив, как всего пару часов назад, сидя напротив Иннокентия Семеновича за традиционным после-сексуальным кофе, буквально умирала от смеха, поглощая порцию свежих анекдотов.

— А это часом не он все организовал с Олей?

— Андрюш, много будешь знать, скоро состаришься. Ты результатом доволен? К тому же на халяву. Две радости в одном флаконе.

— Дешево хорошо не бывает, — философски заметил Андрей.

— Понял, — Маша частенько говорила о себе в мужском роде, особенно приходя в хулиганское расположение духа. — Намек понял. Отныне я постараюсь стоить тебе подороже. Кстати, у «Bvlgari» бриллиантового сета в каталоге нет?

— Будет, когда ты мне родишь!

Андрей сам не понял, как это сорвалось у него с губ. Раньше тема ребенка никогда не возникала. В Машины планы рожать от Андрея, по крайней мере в ближайшие несколько лет, никак не входило. Сейчас она удивленно смотрела на Андрея.

* * *

Горин пригласил Олю в кафе. Вообще-то у нее на семь вечера была назначена встреча с Сашей, он должен был за ней заехать. Но Горин настаивал, объяснять ничего не стал, однако несколько раз повторил, что очень надо и очень срочно. Оля выбрала кафе по соседству с домом. На восемнадцать ноль-ноль.

Оля чувствовала, что Алексей Иванович друг. Она вообще чувствовала людей. Единственное, в ком она ошибалась — в ухажерах, особенно в тех, кого в перспективе видела своими мужчинами. Пусть в этом вопросе опыт был и невелик, но и с Мишей-аспирантом, и с Сергеем она промахнулась.

Особенную обиду оставил в душе Сергей. Ей-то показалось, что он внутренне сильный, цельный и тонкий человек. А он на поверку оказался слабаком. История с собаками его явно сломала. Ну ладно, в тот вечер он почему-то не захотел приехать к ней. Испугался, застеснялся… Но потом! Уже две недели ни звонка, ни ответа на ее SMS. Просто — шмыг в кусты и все. Наверное, решил — «не по Сеньке шапка». А зря. Хотя, может, оно и к лучшему. Ведь теперь у нее есть Саша. И сегодня он останется опять до утра. Она этого хочет и видит, что и он хочет того же. Не вообще секса, а именно с ней. Значит, она ему нужна. Значит, все правильно. И ей приятно быть нужной сильному мужчине.

У папы теперь есть Маша. Кроме Маши, ему вообще, кажется, никто не нужен. Через неделю свадьба. Потом они кого-нибудь родят. И про нее папа забудет. Как забыл про Костика. Деньги посылает и знать о сыне ничего не хочет.

А зачем она понадобилась Горину? Неужели он разведал что-нибудь мерзкое про Машу и хочет через нее, через Олю, открыть глаза отцу? Вот этого она точно делать не станет. Когда человек влюблен, он правду не видит, даже если его носом в нее ткнуть. Зато того, кто эту правду ему навязывает, начинает ненавидеть. Нет, эту роль она играть не станет. Да, собственно говоря, какое имеет значение, что там у Маши в прошлом? Ясно, что не Смольный институт для благородных девиц. Зато она сама пробивается по жизни. И самое важное, хорошо относится к папе. Не без выгоды для себя, но все равно объективно хорошо. Чего стоит одно лишь то, что папа практически перестал пить?!

Да и ей самой Маша хорошая подруга. Хоть и говорят, что любая подруга — это отложенное предательство, но пока Маша — самая ей близкая женщина. Ведь не мама же, она далеко и ей до Оли нет никакого дела. Нет, пускай у Маши с папой все сложится. Оля только «за». Так что Горин зря на нее рассчитывает.

* * *

Горин был на месте.

— Алексей Иванович, я действительно рада вас видеть, но сегодня я немного спешу. Поэтому, если можно, давайте сразу к делу, — Оля выбрала сугубо серьезный тон, потому что заранее определилась, — она Горину не помощник.

— На свидание опаздываете, юная прелестница? — «К делу, так к делу, — внутренне согласился Горин, — но ведь и по делу можно говорить по-разному. Попробуем начать „легко“».

— Мне можно, я уже взрослая. — В голосе Оли не было вызова, но и продолжать эту тему ее тон никак не призывал.

— Можно. Это точно, Оля. А вы знаете, с кем вы общаетесь?

— Полагаю, да. Простите, Алексей Иванович, но вас… — Оля подбирала выражение помягче, — вас это не должно беспокоить.

— И да, и нет.

— В смысле?

— Понимаете, Оля, ваш отец очень богатый и достаточно влиятельный человек. Поэтому легко предположить, что кто-то по каким-то причинам может искать к нему подходы. Известно, что вас он очень любит. Значит, логично предположить, что кто-то может попытаться найти выход на Андрея Петровича, используя хорошие отношения с вами.