Она опустила голову и резко вдохнула. Ей потребовалось несколько минут, чтобы избавиться от сильного головокружения. Наконец она уставилась в глаза Гейба.

— Ты мне угрожаешь? — спросила она.

Он поставил ей ультиматум, прекрасно зная, что она выберет. Поэтому он не отступал. Он долго пялился на нее, игнорируя боль в груди, и видел, с какой обидой Эбби смотрит на него.

— Как я уже сказал, решение за тобой, — ответил он.

На ее глаза выступили слезы. Гейбу стало тошно.

— Я еду в Рим на пару дней. О своем решении ты сообщишь мне, когда я вернусь.

Телефон Гейба зазвонил рано утром. Он проснулся, не сразу поняв, где находится, и постарался не замечать сильную головную боль. Нахмурившись, он понял, что он в своей римской квартире.

Оглянувшись, он вздрогнул и увидел почти пустую бутылку виски и бокал.

А потом вспомнил, что случилось накануне вечером.

Он спорил с Эбби. И угрожал ей.

Он не забыл, с каким лицом она смотрела на него, когда он заявил о борьбе за опеку над Рафом. Он не хотел потерять сына, но, черт побери, не планировал подавать в суд на Эбби. Он хотел, чтобы у Рафа была семья.

Он говорил Эбби правду, но вел себя как осел. Она молода и неопытна и верит, что влюблена в него. Вместо того чтобы мягко напомнить ей о том, что она, вероятно, заблуждается по поводу своих чувств к нему, он швырнул ей в лицо свою бесчувственность, словно трофей. Его решимость не влюбляться всегда имела смысл, но теперь казалась каким‑то ребячеством.

Он поспешно ответил на звонок, надеясь, что звонит Эбби.

— Арантини слушает!

— О, Гейб? — Голос на другом конце принадлежал не Эбби. И Гейб сразу приуныл.

— Это Холли Скотт‑Ли. Доктор Скотт‑Ли, — сказала женщина, и Гейб запаниковал. Раф? Эбби? Нет. Звонил терапевт Ноя.

— Да, Холли? — отрезал он, продолжая думать об Эбби.

— Я беспокоюсь за Ноя, — сказала она дрожащим голосом. — По‑моему, ему надо увидеться с вами. Срочно.

Это было единственное, что заставило Гейба на мгновение забыть об Эбби.

— Зачем? Что произошло?

— Вам надо приехать в Лондон и увидеться с ним. Простите, но я просто не знаю, что еще делать.

Гейб уже потянулся к своей куртке.

— Я скоро приеду.

Надо убрать из дома елку.

Было глупо надеяться, что Эбби украсит дом для праздничного веселья и сумеет притвориться, что ее сердце не разбито.

Без помощи Хью вытащить елку за дверь оказалось нелегко, но Эбби было все равно. Она сделала это, потому что елка словно издевалась над ней, стоя в доме через два дня после Рождества.

Эбби осторожно сняла с елки гирлянды, а потом с чувством удовлетворения, порожденного исключительно эмоциями, толкнула дерево, и оно рухнуло на пол с громким стуком. Запах хвои наполнил воздух, но Эбби не слышала его. Она едва могла дышать.

Гейба не было дома уже две ночи.

Рождественская ночь прошла для Эбби в тщетных попытках понять, что произошло. На следующий день она была с Рафом и прислушивалась к любому шороху в надежде на возвращение Гейба.

Он не вернулся.

Значит, такой станет их совместная жизнь? Он будет просто сбегать от Эбби всякий раз, когда она не согласится с ним?

Разрыдавшись, она топнула ногой, наклонилась, схватила елку за более узкий конец и попыталась подтащить ее к двери.

Дерево сдвинулось с места только на дюйм.

Эбби зарычала, надеясь, что это поможет. Не помогло.

Выпрямившись и проведя рукой по лбу, она услышала шум у себя за спиной. Дверь захлопнулась.

— Что, черт побери, ты делаешь?

Она обернулась и уставилась на Гейба с упреком и обидой.

— А ты как думаешь? — огрызнулась она, запрещая себе что‑либо испытывать к этому мужчине, независимо от того, как сильно она по нему соскучилась.

— Эбби…

Он подошел к ней, и она вздрогнула, не осознавая того, что отступила ближе к дереву. Он вглядывался в ее лицо, и у нее заныло в груди. Она с трудом сдерживала рыдания. Перед ней был прежний Гейб Арантини — успешный магнат и миллиардер, сделавший состояние в сфере информационных технологий. Он смотрел на нее еще пару секунд, потом уставился на ее плечо.

— Мой самолет стоит на взлетной полосе, он заправляется. Когда ты будешь готова, я отвезу тебя в аэропорт.

Эбби замерла и от страха начала орать на Гейба:

— Не смей! Не смей выгонять меня!

— Что ты сказала? — спросил он, повышая голос, чтобы она его услышала.

— Я не нужна тебе, я понимаю. Мне все равно. Но я не могу оставить своего сына. Не смей отсылать меня отсюда от него! Я выйду за тебя замуж. Просто позволь мне остаться с ним.

Гейб выглядел так, словно она ударила его. Он схватил ее за запястья и хрипло произнес:

— Я не отберу у тебя Рафа. — Его глаза были подозрительно влажными, а голос — грубым. — Он поедет с тобой. Ты была права. Наша женитьба — безумие. Мы придумаем что‑нибудь еще.

Теперь Эбби рыдала. Хотя она говорила Гейбу, что не желает поддерживать этот сценарий брака, реальность показалась ей намного суровее. Жизнь без Гейба была для нее бесплодной и пустой.

— У меня есть квартира в Нью‑Йорке. Ты можешь там жить. Я куплю себе другое жилье. У тебя есть адвокат?

— Нет, — прошептала она.

— Ладно. Пользуйся услугами моего адвоката. Я найму себе другого.

— Зачем мне адвокат? Мне нечего тебе дать, а ты только что сказал, что позволишь мне остаться с Рафом.

Выражение лица Гейба стало напряженным.

— Я полагаю, ты не захочешь общаться со мной напрямую, — просто сказал он. — Мы оформим право на посещение ребенка через наших адвокатов. Ты наймешь нянь. Я тоже стану приглашать нянь, когда Раф будет ночевать у меня. — Он откашлялся, отпустил ее руки, шагнул назад и вытер ладони о джинсы. — Собирай вещи, Эбигейл. Ты добилась своего. Ты едешь домой.

Разве она добилась своего? Она хотела, чтобы Гейб любил ее. Чтобы они стали настоящей семьей.

— Ты действительно этого хочешь? — прошептала она.

Он смотрел на нее со страхом и решимостью.

— Я больше не хочу причинять тебе боль, — пробормотал он. — Тебе надо уехать отсюда и вернуться домой.

Слезы навернулись на ее глаза, но она кивнула. Он прав. Он никогда не обещал ей любви.

Она страдает только по своей вине. Именно она забыла, на чем основаны их отношения. Никто не заставлял ее влюбляться в него.