Кумар издал безумный крик ужаса и бросился на дорогу. Он был в таком отчаянии, что Эшли понадобилось приложить немало сил на уговоры, что он не потеряет работу из-за разбитой машины. Однако он был безутешен.

Наконец ей удалось у него выяснить, что в нескольких милях ниже по шоссе есть маленький дом для отдыха проезжих. Они отправились туда пешком. Дорога заняла больше часа. Эшли, как назло, сломала каблук. К тому времени, когда Кумар разбудил владельца дома, а потом к владельцу присоединились его любопытная жена и взволнованные дети и все выслушали их историю, было уже три часа утра. Эшли ругала себя последними словами за то, что заварила такую кашу.

В маленьком, почти без мебели доме ей оказали теплый прием. Она умылась под краном с холодной водой над древним умывальником, стоявшим в углу, потом легла на залатанные, но безукоризненно чистые простыни и задумалась, глядя на белую кисею противомоскитной сетки.

И неизбежно мысли вернулись на четыре года назад…

Утром после того вечера, изменившего ее судьбу, она решила, что никогда больше не увидится с ним. Она позволила ему отвезти себя домой. Он предложил ей вечером вместе поужинать. Она заявила, что занята. Он пригласил ее на следующий вечер, и она сказала, что будет занята всю оставшуюся жизнь.

Он засмеялся и ничего не ответил. В тот же вечер он просто приехал к ней с огромной охапкой роз. Ее соседки по квартире онемели от потрясения. Если на глазах у всех спустить его с лестницы, рассудила Эшли, то не оберешься сплетен, и поехала с ним ужинать.

— Ты и вправду не должен этого делать, — без конца повторяла она, становясь в его компании колючей, как кактус. В шикарном ресторане она заказывала тосты с омлетом, потому что не хотела, чтобы он тратил на нее деньги.

— Я начинаю каждый день с чистого листа, — объявила она ему. — Прошлая ночь? Ничего не случилось. Ты мне ничего не должен.

— Почему ты так решительно хочешь оттолкнуть меня? — наконец не выдержал он.

Ясно, что это были для него совершенно необычные отношения. Он включил на полную катушку все свое обаяние. Прошлая ночь… Все случилось слишком быстро. Он был старше, мудрее, ему следовало все знать. Это полностью его вина, его ответственность. И он хотел, чтобы они начали снова, будто ничего и не случилось.

— Оттолкнуть? — удивилась она.

— По-моему, я влюбился в тебя. — Вито печально улыбнулся.

— Это желание, — упрямо возразила она. — Тебя мучит желание, а не любовь.

— И еще, по-моему, я собираюсь жениться на тебе, если ты немножко помолчишь, чтобы я мог сделать тебе предложение, — продолжал он с полной убежденностью.

Эти слова потрясли ее, но она быстро пришла к заключению, что это он несерьезно. И несмотря на вроде бы разумный вывод, она провела остаток вечера, объясняя ему в расплывчатых выражениях, почему никогда не выйдет замуж ни за него, ни за кого другого.

— Значит, у нас будет роман, — спокойно проговорил Вито.

— У меня нет времени для романов, — запротестовала она.

— Для меня у тебя найдется время. — Черная бровь взлетела вверх, в голосе не слышалось и тени сомнений.

И он оказался прав. Правда, времени им не хватало. Иногда, получив уведомление меньше чем за час, Вито мог оставить Европу на неопределенное число дней. Эшли занималась в университете, выполняла курсовые работы и положенные часы отрабатывала в кафетерии официанткой, чтобы прогнать с порога нужду. И кроме того, у нее были друзья, мужчины и женщины, с которыми ради Вито она не собиралась порывать.

Хотя они планировали начать все заново и постепенно больше узнавать друг о друге, из этого ничего не вышло. Времени видеться почти не было. И когда однажды он повез ее в свои апартаменты на ленч, то немедленно вспыхнувшая страсть снова вырвалась из-под контроля. Фактически они никогда не обсуждали возможность жить вместе. Он предложил ей использовать его апартаменты во время его отъездов за границу, чтобы спокойно заниматься, избавившись от шума ее перенаселенной квартиры. Предмет за предметом ее вещи постепенно перекочевывали в апартаменты. И ночь за ночью Вито продолжал уговаривать ее, чтобы она не уезжала домой.

Но не раньше, чем она повесила свою одежду в один из его шкафов, постоянно возникавшие разногласия переросли в полномасштабную ссору. Теперь Вито хорошо знал ее расписание и считал, что она должна отказаться от обязанностей, которые он расценивал как ненужные или неважные. Ее упорное нежелание отказаться от работы официанткой вызывало в нем дикое возмущение. Он так никогда и не понял, что Эшли способна смириться с огромным различием в их финансовом положении, только если будет сама содержать себя.

Точно так же ее твердая решимость сохранить хорошие отношения с друзьями и время от времени посещать университет доводила его буквально до бешенства. Его раздражало простое упоминание о таких встречах. Но когда однажды вечером он обнаружил, что она сидит за столом рядом с другом-мужчиной, раздражение переросло в безумную ревность.

Если у Вито начинались отношения с женщиной, он требовал исключительного права на нее все двадцать четыре часа в сутки. Если его нет дома, он хотел, чтобы она сидела у окна, погруженная в свои мелкие женские мечты о нем, и не отходила от телефона, ожидая его звонка.

День ото дня ссоры становились все более бурными. Ни один из них не собирался уступать. И Эшли все с большей и большей тревогой понимала уязвимость своего положения. Постепенно до нее доходила ужасная правда — у нее нет сил отказаться от него. И последнее время спальня стала единственным местом, где они находили гармонию.

Когда он критиковал ее, спорил или пытался переубедить, она хлопала дверью. Все чаще, пока он спал, она лежала без сна, обдумывая, что делать. Один из преподавателей сказал ей, что ее курсовые потеряли свою нестандартность. Она не могла сосредоточиться на работе. Все ее мысли занимал Вито… Вито… Вито… Он попытался помочь ей с курсовой работой. Но однажды вечером, когда она стала упрекать его во всех своих неудачах, он вышел из себя и сказал, что у нее нет призвания к бухгалтерскому делу.

Он извинился. Но она знала: он сказал правду. Горькую правду. А она не хотела слышать правды от человека, который добился такого блестящего' положения в финансовом мире. Это воздвигло между ними еще один барьер. И потом, когда они снова были на ножах, он исчез, уехал в Италию. Прошла целая неделя, прежде чем он позвонил ей.

За день до его возвращения ее посетила Елена. А Вито появился и предъявил ультиматум. Он должен уехать в Италию. Отец его болен. У него есть семейные и деловые обязательства, которые он должен выполнить.

— Мы должны пожениться, — через плечо бросил он, на мгновение прервав указания, которые давал домоправительнице, распаковывавшей его багаж. — Пора тебе стать взрослой, — сказал он. — Я хочу иметь семью, пока еще молод и могу радоваться жизни, — сказал он. — Мне надоела вся эта феминистская… чепуха, — сказал он. — Ты должна признать, что мое положение в банке и ответственность, безусловно, предпочтительнее Твоих интересов, — сказал он.