Сволочь Семёнов, спору нет, потрясающая! Дочка после тяжёлой болезни; её еле вытащили с того света. Где бы Дине помощь предложить, хоть добрым словом поддержать, так отец требует с неё средства на заграничные круизы, да ещё не соглашается дать отсрочку! Припекло его, что ли, в одном месте?.. Да что с него возьмёшь, действительно? Динину мать он бросил при ещё более постыдных обстоятельствах. После всего хватило наглости младшую дочь обирать, когда ей и так плохо.

Выяснить бы главное – Дина открыла газ или нет? Не для протокола, для себя хочу знать, почему гордая, смелая, своенравная женщина, а это я поняла из рассказов родных и соседей, униженно просила ненавистного папашу повременить и не грабить её сию же секунду? Так можно вести себя, если кого-то или чего-то боишься. Но чем мог Семёнов так сильно напугать Дину? Если выяснить этот вопрос, можно двигаться дальше. Проще говоря, переходить к другим пунктам нашего плана.

– Всё было очень вкусно, Дарья Фёдоровна. И спасибо за подробные ответы. – Я коснулась салфеткой губ, поднялась из-за стола. – Если потребуется, могу приехать к вам ещё раз. Но это лишь в случае крайней необходимости. Кто знает, как повернётся дело?

– Да неужто уходите? – оторопела Комкова. – Я-то думала, что посидите часок-другой, пока ливень не кончится. Или сильно торопитесь? – Хозяйка сложила руки на груди и повела плечами, как будто ей стало холодно. – Такая молодая, а уже в милиции служите! Не трудно вам мужскую работу-то выполнять? Справляетесь?

– Стараюсь, во всяком случае. Не такая я и молодая – третий десяток пошёл. В любом случае нужно где-то работать. У меня ведь ребёнок, дочка.

Я вышла в переднюю. Дарья Фёдоровна семенила сзади, привлечённая новой, семейной темой для разговора.

– Маленький совсем ребёночек-то? – Хозяйка покачала головой.

– Три года. – Я сняла непросохший плащ с вешалки.

– А родители чего ж не помогут?

Дарья Фёдоровна, по-видимому, не считала зазорным копаться в личной жизни чужих людей.

– У меня нет родителей. Извините, мне надо идти.

И я шагнула за порог, стараясь не потерять нить размышлений из-за непрекращающейся болтовни гражданки Комковой.

В передней неожиданно появилась серо-белая кошка с характерно округлившимися боками, удивлённо взглянула на меня, выгнула спину и принялась тереться о ноги хозяйки. Наверное, животное хотело есть или соскучилось.

– Ещё раз спасибо за тёплый приём, – постаралась я смягчить свои сухие, официальные слова и раздражённый, нетерпеливый тон. Потом накинула на голову капюшон и быстро сбежала по лестнице во двор.

* * *

В машине я сразу же пристегнулась ремнём безопасности, но включать зажигание не спешила. Надо было сообразить, куда теперь ехать. Вполне можно вернуться домой – день не прошёл впустую. Кое-какие данные я получила. Оба свидетеля Дину опознали. Дарья Фёдоровна Комкова к тому же напоила меня чаем, накормила пирожками, баранками и вареньем. Есть я теперь долго не захочу, поэтому могу навестить Огневых.

На Звенигородское ехать неохота – в квартире тихо, серо, пусто. Пахнет мебельным магазином, и стёкла в каплях, как в слезах. Одно дело упасть на постель вымотанной после долгого дня, когда от усталости с трудом находишь дверь; тогда и спать будешь крепко, долго, не замечая печальных дымных слов. И совершенно другое – слоняться по комнатам, ловя себя на том, что подсознательно ждёшь скрежета ключа в замке, быстрых шагов по коридору, певучего родного голоса, окликающего меня. Я не в силах лишний раз остаться одна в тех стенах. Слишком много дорогих мне людей ушли из жизни за последние годы. А появилась на свет только дочь…

Я обязательно составлю отчёт о проделанной работе и подчеркну маркером фразу Дины Агаповой: «Ты можешь подождать?», обращённую к отцу. Такого человека, как Дина, трудно запугать; и уж тем более это не под силу её папаше, презираемому и проклятому. Судя по отзывам знакомых и родных, Семёнов с криминальными личностями не водился. Насчёт его контактов с нигерийцами у меня сразу же возникли сильные сомнения.

Да и вряд ли отец, даже такой никудышний, стал бы угрожать дочери убийством, если она не даст денег. Тогда что же могло так расстроить Дину, прошедшую огни, воды и медные трубы, только в этом году дважды отнятую у смерти? Стасик на тот момент был ещё жив. Да и сомнительно, что дед захотел сделать плохо внуку, который не жил с ним вместе и не мешал ему.

Ничего не понимая, теряясь в догадках, я выкурила подряд три сигареты. Менее чем через двое суток после той встречи Дина сделала сыну, а потом и себе инъекции морфина. Интересно, вечером тридцатого мая, во время встречи с отцом, она уже собиралась поступить так? И какую именно сумму требовал у неё Семёнов? Почему на другой день Дина провела нелёгкую, судя по всему, беседу с бывшим мужем в ресторане «Гавана»? И уже совершенно непонятно, почему Дина не послала папашу куда подальше, а принялась уговаривать его и убеждать?..

Разволновавшись от этих мыслей, я решила набрать номер Огневых. На Рябиновой улице проживали старики-родители Дининого погибшего друга, и я очень хотела услышать хотя бы ещё одно слово о ней. В последнее время я привыкла к леденящим душу повествованиям о загадочных поступках и репликах женщины, с которой мы ещё не познакомились. И всё же я неплохо узнала Дину. Повинуясь необъяснимому порыву, я опять достала её фотографию.

Долго смотрела на бесстрастно-доброжелательное лицо, на бархатные глубокие глаза. Изучала отменный макияж, неброские, но баснословно дорогие украшения. Ну, кто же ты такая, «леди Ди»? Я не могу пока тебя понять, проникнуться твоими мыслями и чувствами. Сообразить, зачем тебе потребовалось совершать самое страшное из всех возможных преступлений…

От шрамов на животе ты всё равно не спаслась, если они были суждены тебе, а ребёнка загубила. После мартовской операции два рубца обезобразили твоё прекрасное тело и лишили тебя возможность услаждать мужские взоры. Тебе пришлось вернуться к сыну, но уже к мёртвому. Ты ведь не дура, а очень даже себе на уме. Так почему не взглянула чуточку дальше своего носа, понадеялась на «авось» и убила самого родного человека?

Почему ты всю жизнь вела себя надменно, а тогда за отцом чуть ли не на коленях ползла? Я ещё не знаю, убила ты его или нет, ни в чём не могу тебя уличить. Но когда закончу дело, не смогу заснуть без рассказов о тебе, как ребёнок без интересной книжки. Я заворожена, я околдована тобой…

Сверившись с электронным блокнотом, я взяла трубку сотового телефона и подумала, что Комкова сейчас сидит у своего окна, смотрит на мою машину и гадает, почему гостья сбежала из-за стола, но до сих пор никуда не уехала. Пусть думает, что хочет; мне нет дела до её эмоций. И интересуюсь я уже совсем другими людьми – родителями Владимира Огнева, Георгием Владимировичем и Владиславой Ефремовной. Лучше, конечно, увидеть мать Огнева. Она может поведать массу интересного про Дину. Вряд ли сын не упоминал при матери имя дамы, на которой собирался жениться, пусть даже потом и забрал заявление назад.